Герцог распечатал послание, легкая тень удивления скользнула по его лицу, как только он прочел первые слова, и тотчас же исчезла — он умел владеть собой. Де Жиак стоял прямо перед ним, вперив свой взгляд в его бесстрастное лицо. Кончив читать, герцог машинально повертел письмо в пальцах и бросил его в очаг за своей спиной.
Де Жиак с радостью кинулся бы за письмом, погрузил бы руку в этот пылающий костер, но вовремя сдержал себя.
— А как же ответ? — спросил он, не в силах унять легкую дрожь в голосе.
Голубые глаза герцога Жана вспыхнули, он кинул на Жиака быстрый, пронзительный взгляд, который, подобно солнечному зайчику, скользнул по лицу несчастного.
— Ответ? — холодно произнес герцог. — Гравиль, пойдите скажите посыльному, что я сам доставлю ответ. — И он взял де Жиака за руку, как бы желая опереться на нее, а на самом деле чтобы помешать ему последовать за другом.
Вся кровь отхлынула от сердца де Жиака и застучала у него в висках, когда он почувствовал, как рука герцога касается его руки. Он ничего не видел, ничего не слышал, одно желание владело им — ударить герцога на глазах у всего этого сборища, среди этого празднества, этих огней, но ему казалось, что кинжал его прирос к ножнам; все завертелось у него перед глазами, земля под ногами зашаталась, вокруг был огонь; когда же де Гравиль вернулся и герцог выпустил его руку, он, словно в него ударила молния, упал в кресло, случайно оказавшееся рядом.
Когда де Жиак пришел в себя, то увидел утопавшую в золоте, беззаботную толпу, радостно кружившуюся в ночи, не подозревая, что среди нее находится человек, заключавший ад в своей груди. Герцога уже не было.
Де Жиака словно подбросила пружина, он быстро вскочил на ноги и кинулся в одну комнату, затем в другую, спрашивая у всех, где герцог. Он обезумел, его взгляд блуждал, на лбу выступил пот.
Все отвечали, что видели герцога минуту назад.
Де Жиак спустился к парадной двери: человек, закутанный в плащ, по-видимому, только что вышедший из дворца, садился на лошадь. Жиак услышал, как в конце улицы лошадь пустили в галоп, увидел искры, брызнувшие из-под копыт.
— Это герцог, — прошептал он и бросился к конюшням.
— Ральф! — позвал он, врываясь в конюшню. — Ко мне, мой Ральф!
Одна из лошадей заржала, задрав морду, и попыталась разорвать веревку, крепко удерживающую ее в стойле.
Это была прекрасная испанская лошадь буланой масти, чистых кровей, с развевающимися хвостом и гривой; жилы, словно натянутые струны, образовывали сплетение на ляжках.
— Ко мне, Ральф! — сказал Жиак, перерезая кинжалом веревку.