Так погиб от измены могущественный герцог Бургундский, прозванный Жаном Неустрашимым. За двенадцать лет до этого он тоже изменнически нанес удар герцогу Орлеанскому, точно такой удар, какой поразил его самого: он приказал отрубить врагу левую руку, и у него самого была отрублена левая рука; он велел рассечь голову своего врага ударом секиры, и собственная его голова тоже была рассечена тем же оружием. Люди верующие видели в этом странном совпадении подтверждение заповеди Христовой: «Поднявший меч от меча и погибнет». После того как по приказу герцога Жана был убит герцог Орлеанский, междоусобная война, словно изголодавшийся коршун, непрестанно терзала сердце Франции. Сам герцог Жан, будто преследуемый за человекоубийство, не знал с тех пор ни минуты покоя: репутацию его без конца подвергали всяческому сомнению, его благополучие вечно было под угрозой, он сделался недоверчив, робок, даже боязлив.
Секира Танги Дюшателя нанесла удар по феодальной монархии Капетингов; она с грохотом ниспровергла самую могучую опору этого грандиозного здания — ту, что поддерживала его свод: в какую-то минуту здание заколебалось, и можно было подумать, что оно вот-вот рухнет, но были еще герцоги Бретонские, графы д’Арманьяки, герцоги Лотарингские и короли Анжуйские, которые подпирали его. Вместо ненадежного союзника в лице отца дофин приобрел открытого врага в сыне: союз графа де Шароле с англичанами привел Францию на край пропасти, но переход французского престола к герцогу Бургундскому, который мог произойти лишь в случае уступки англичанам Нормандии и Гиени, наверняка ввергнул бы Францию в эту пропасть.
Что касается Танги Дюшателя, то это был один из тех людей, наделенных умом и сердцем, решимостью и мужеством, которым история воздвигает памятники. В своей преданности правящей династии он дошел до убийства: сама доблесть этого человека привела его к преступлению. Он стал убийцей ради другого и всю ответственность принял на себя. Такие поступки не подлежат человеческому суду — их судит бог, и результат их служит им оправданием. Простой рыцарь, Танги Дюшатель дважды вмешался в судьбу государства, когда она почти была уже решена, и дважды изменил ее полностью: в ту ночь, когда он увез дофина из дворца Сен-Поль, он спас монархию; в тот день, когда он поразил герцога Бургундского, он сделал больше — спас Францию.[35]
Мы уже сказали, что удостоверившись в смерти герцога Бургундского, сир де Жиак сразу же покинул мост.
Было семь часов вечера, темнело, близилась ночь. Де Жиак отвязал свою лошадь, оставленную им на мельнице, о которой мы говорили, и один направился в Брэ-сюр-Сен. Хотя холод становился все чувствительное и мрак сгущался с каждой минутой, лошадь и всадник ехали шагом. Де Жиаком владели сумрачные раздумья; кровавая роса не освежила его чела; со смертью герцога его желание мести осуществилось лишь наполовину, и политическая драма, в которой он сыграл столь деятельную роль, закончившись для всех остальных, лишь для него одного имела двоякую развязку.