Вот и сегодня, одолев за день огромную долину, Друзья решили заночевать на вершине одного из холмов. Как всегда, алхимику пришлось заняться костром и едой, а Сигмон взялся за пергаменты. Так повелось с самого начала: с первых дней пути тан проводил все свободное время за чтением трактата, а Рон кашеварил. Алхимик не возражал, предоставив тану возможность самому разобраться в том, что написал Леггер о драконьей шкуре.
И Сигмон пытался. Изо всех сил. Да только ничего у него не вышло: трактат был составлен для тех, кто понимал толк в магии. Часть записей и вовсе шла на древнеэльфийском наречии Фаэллэ, бывшем в ходу у магов еще до Войны Рас. А те части, что писались на северном и гернийском, были малопонятны и Сигмону, и Рону. Обилие магических терминов, непонятных расчетов, ссылок на якобы известные факты создавало впечатление, что текст либо зашифрован, либо писан душевнобольным.
Вскоре ла Тойя пал духом: решил, что это не трактат Леггера, а подделка. Но алхимик его успокоил: ему доводилось читывать записи магов, и он готов был дать голову на отсечение, что трактат подлинный и речь в нем идет об исследовании драконьей шкуры. Вот только написано это магом и для магов, а непосвященные все одно ничего не поймут.
В последние дни Сигмон сделался невыносим: ворчал, огрызался и сквернословил по любому поводу. Он держал в руках ключ к спасению, но не мог им воспользоваться, и это приводило его в бешенство. То, что они ехали в неизвестность, непонятно куда и зачем, тоже не прибавляло бодрости. Никакого плана действий у друзей не было: просто удирали от погони — вот и все.
Порой Сигмон заговаривал о том, что неплохо бы вернуться в Ривастан, но и ему самому и Рону было понятно, что это дурная затея. До границы недалеко, но даже если бы они смогли миновать посты, то дальше им податься некуда. Один раз тан сказал, что хотел бы вернуться домой, в родное имение, но быстро скис. Там его все знали, и сохранить в тайне уродство он бы не смог. А огласка — верная дорога в лаборатории магов. Да и странные наемники, напавшие на них в Гаррене, судя по внешнему виду, пришли именно из Ривастана. Рон опасался, что Сигмона на родине давно ищут, да и сам тан подозревал нечто подобное. Путь домой оказался закрыт, и это раздражало Сигмона еще больше. Он не знал, что делать, и это его угнетало.
У алхимика, напротив, план действий уже созрел. Но пока он не решался поделиться с другом: в плане присутствовал маг, а к ним тан питал искреннюю ненависть. Рон знал, почему, и мог только сочувствовать приятелю. А тот все чаще уходил в лес один и вымешал злобу на первом попавшемся дереве…