В нескольких метрах от оперов и от трупа стоял в новенькой форме работника прокуратуры следователь Мурыгин и весело болтал по мобильному. Весело и громко. Ничуть не смущаясь, что его могут услышать. Более того, не услышать его было трудно: голос у Му-рыгина был очень напористый. Черты лица острые, как у лисы. Волосы вороные, а вот ресницы почему-то белесые, как у альбиноса, и длинные, будто у куклы Барби.
— А мы чё, мы потом на Большом тачку поймали — и в кабак на Марата,— жизнерадостно трещал Мурыгин.— Знаешь, с манекенами в витрине? «Настоящая стерва», что ли... Прикинь: Толик, пока ехали, совсем вырубился. Еле из тачки выволокли. Так вышибала нас пускать не хотел, прикинь! Так я ему ксиву прокурорскую в зеник вдвинул, так он так потух, так потух, смехопанорама прям!.. Обижаешь, Светуля, обижаешь! Напрасно обижаешь, скажу тебе. Какие бабы?! Стервы?.. Не было никаких стерв. Ты у меня одна такая!.. Да, а потом мы еще грамм по двести на рыло приняли, и по домам. Я не поздно вернулся-то — до мостов. А Толик до сих пор дрыхнет, прикинь... Нет, сейчас не могу, я на трупе. Да деда одного пристукнули. Так, ерунда. Дедок такой вяленый...
Опера переглянулись.
— Совсем без масла,— скривился Любимов.— Я бы, знаете... тут ведь все свои... как раз этого придурка — и в Лебяжью канавку. Вместо дедка... вяленого. Вот была бы смехопанорама.
— Отставить! — с видимым сожалением сказал Шишкин.— Нельзя в канавку. Всплывет. Такие не тонут... Зато весь «убойный» отдел посадят за убийство. Вот уж точно будет... Евгений Степанян.
— Петросян,— поправил Рогов.
— Один хрен — армяне!
Любимов махнул рукой и отошел в сторону. От греха подальше.
Среди прокурорских были нормальные трудяги, но и уроды попадались. И все больше и больше в последнее время. Хотя бы перед ними-то не выделывались!..
— Господин следователь, вы протокол осмотра собираетесь делать?..— громко спросил Стрельцов.— Или нам за вас отдуваться?..
Рогов сформулировал этот посыл энергичнее:
— Хватит болтать, ёшкин кот!..
— Все, Светуля, надо вкалывать,— сказал Мурыгин трубке.— Вкалывать, говорю! Работать надо, трудиться... Целую-целую. Пока-пока. Вечером увидимся...
Закончив разговор, Мурыгин сделал обиженное лицо. Дескать, позвонить не дадут. Что за дела...
— Куда вы спешите, мужики? Еще весь день впереди. Работа — не волк.
— Убийство раскрывать спешим,— сплюнул Вася.
— Так раскрывайте! — прокурорский следователь развел руками.— Я вам мешаю, что ли?.. Не мешаю.
— Видите ли, господин следователь... — с сарказмом начал Стрельцов.
— Александр Васильевич,— сухо представился Мурыгин.