Осевшие в тайниках памяти сегодняшние события все больше растравливали не отпускавшую его тревогу. Мало того, что Хелен встретили совсем не так, как полагается встречать гостей, но даже не предложили чего-нибудь выпить. Тащиться в такую даль, через всю страну, а они ей тут — ни глотка! Она наверняка умирает от жажды, как и он сейчас; наверное, у бедной девочки пересохло все горло, тем более что она проделала куда более длинный путь, чем он сам (он мысленно сравнил их маршруты).
Что же ей предложить? Он терялся в догадках. Джин с вермутом, сухой мартини, снова и снова прокручивались в его голове эти коктейли. Но как спросить, если он даже не знает, где хранится спиртное — да и есть ли оно тут вообще? И подойдет ли сухой мартини человеку с обезвоженным, как у него, организмом? Тут же в памяти всплыли смутные воспоминания о том, как он ездил в гости к ней, и как ему тут же предлагали самые разные напитки, причем заранее припасенные к его визиту, как трогательно там заботились о том, чтобы ему было удобно и уютно. И вот теперь — такое. Он не мог в точности вспомнить, что было после появления Хелен; он не хотел этого вспоминать, это было так унизительно, так стыдно. Более оскорбительного и неприветливого приема нельзя было представить.
Где она была в тот миг? Неудивительно, если растворилась в более приветливой ночи. Но нет, она где-то тут, хотя ему никак не удавалось ее увидеть: то она за спиной, то слева, то справа, но никогда — впереди, потому что перед ним стоял большой бронзовый… вазон? чаша? контейнер? со всегдашним чистоустом величавым (Osmunda Regalis) — какое красивое название, но к ней оно не имеет ни малейшего отношения. Если бы только она перестала двигаться и мельтешить и позволила себя как следует рассмотреть! Если бы только задержалась на одном месте, ведь в обычной жизни она была неколебима, как якорь. Но вот наконец она замерла, точно бабочка; и эта бабочка тут же попала в его сачок.
— Хелен, — сказал он, стараясь разглядеть ее лицо сквозь вуаль, — мне ужасно неловко, что тебя так встретили, но я никак не мог предвидеть, что все так обернется («до сих пор в голове не укладывается», — мог бы сейчас добавить он). Но что самое главное — ты ведь даже не попила, это не дает мне покоя. С дороги тебе наверняка хочется пить, да и мне тоже. (Эта фраза снова и снова билась в его мозгу). Но как нам быть? И где она, в смысле — выпивка? Люди где-то в столовой. А напитки?
Насколько он понял, Хелен заявила, что выпивка ее нисколько не волнует; но он не поверил, тем более, что самого его мучила нестерпимая жажда.