Строй нижевележан неторопливо раздался, пропуская конного витязя в богатых доспехах.
— Демьян Жданкович, — назвал Орелик, но Георгию имя ничего не сказало. Севастиец не знал ни вележанина, ни выехавших следом резанича и югорца, ни их соперников-богатуров. Но как же хотелось замереть на ставшем ристалищем поле, гадая, что за противник тебе достался, вздохнуть всей грудью и, дав шпоры коню, помчаться вперед, опуская копье, целя в шлем или в стремя… В щит Георгий Афтан не бил никогда — это было слишком просто.
— Пойдешь? — шепнул Никеша, растравив и без того горячую рану.
Георгий покачал головой. Право выйти одному за всех с ходу не заслужить. Разве что назваться полным именем, тряхнуть Ярооким, призвать в свидетели Никешу, но Георгий Афтан, прячущийся среди росков? Стратиот, не признавший Итмонов, волен идти, куда пожелает, но брат убитого василевса должен отомстить или умереть. Не на чужой войне — в Анассеополе.
— Конец ягодкам, — объявил глядящий за полем Орелик, — сейчас яблочко прикатится… Держись, Предслав!
— Все в воле Господней… — начал было чернец и внезапно швырнул клобук оземь. — Не все ворону когтить, и на него когти сыщутся!
— Гляди-ка, двое!
— Ямназай! Первый который… Что Олега Резанского убил…
— Ну теперь держите Олеговича. Крепко держите!
— А второй-то Ямназаю на кой?
— Видать, забоялся богатур Предслава нашего, — усмехнулся одними губами Обольянинов, — подмогу прихватил. Ну да на его подмогу у нас перемога найдется.
— Не смей! — коротко бросил князь, и все замолчали. Саптары приближались. Первый, исполинского роста, восседал на огромном, непохожем на степных лошадок коне, второй держался сзади след в след, разглядеть его против солнца не получалось.
— Это судьба, княже, — громко сказал Обольянинов, — их двое и нас двое!
— Судьба, да не твоя, — огрызнулся Предслав. — Ничего, с Божьей помощью двоих возьму…
— Не жадничай, — хмыкнул Орелик, — не ты один копьем володеешь… Братцы, глянь! Чудной он какой-то, будто и не саптарин.
— И то!
— Ну и орясина! Страх Господень!
— Немчин, что ль? Али лех?
— Немчину, ему невоградец нужен…
— Плескович тож сгодится.
Немчин? Георгий отвернулся от изготовившегося к сшибке Жданковича и сощурился, разглядывая вдруг показавшийся знакомым силуэт. За Ямназаем следовал не саптарин, а самый настоящий авзонийский рыцарь. Набежало облако. Утренний ветерок услужливо развернул длинный вымпел на белом копье, но и без этого Георгий понял, кто перед ним. Знакомый белокрасный значок лишь подтвердил догадку: вот она, судьба… Захочет, в родном городе раскидает, захочет, за морями сведет.