После застолья, во время ареста Иисуса стражниками храма, происходит нечто странное: «Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященническаго раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх. Но Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» (Ин. 18:10–11). Неизбежно возникает вопрос: каким образом у Петра оказался меч?
Синедрион выступал высшей инстанцией религиозного закона всех жителей Иудеи. До прихода римлян этот институт обладал также и политической властью. В состав Синедриона входили первосвященники, старейшины и книжники — всего семьдесят один участник. Возглавлял суд официальный первосвященник, Иосиф Каиафа. Среди старейшин ассамблеи на суде присутствовал Иосиф из Аримафеи, богатый и влиятельный землевладелец, который, как свидетельствует Лука, голосовал против решения убить Назарянина (Лк. 23:50–51). После детального перекрестного опроса свидетелей первосвященник Каиафа завершил расследование, задав решающий вопрос: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» (Мф. 26:63). Иисус ответил: «Ты сказал». Каиафа воспринял ответ как подтверждение. Тот, кто претендовал на Божественные почести, по иудейскому закону был богохульником и подлежал казни. Закон гласил, что осужденного должно забить камнями, а труп повесить на дерево. Казнь Иисуса происходила иначе потому, что незадолго до этого синедрион получил из Рима приказ не предавать никого смерти без согласия римского прокуратора и не принимать решение о казни нигде, кроме как в храме. Все суды должны были проходить исключительно в дневное время (между рассветом и закатом). Если же члены синедриона собирались ночью, то процедура считалась незаконной от начала и до конца. Евангелие от Луки указывает на то обстоятельство, что суд происходил именно днем (Лк. 22:66). И лишь на следующее утро, в четверг, суд собрался снова, чтобы объявить приговор: «Когда же настало утро; все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти. И, связавши Его, отвели, и предали Его Понтию Пилату, правителю» (Мф. 27:1–2).
Пилат с самого начала выступал против осуждения (Ин. 18:31). Он говорил, что не видит вины Иисуса, пытался уйти от решения вопроса и наконец, демонстративно умыл руки (Мф. 27:24). Попытка прокуратора передать сложное дело местному иудейскому правителю, Ироду Антипе, который как раз в это время оказался в Иерусалиме, не увенчалась успехом: Иисус не сказал тому ни слова и был послан обратно к прокуратору, который предоставил решать судьбу арестованного толпе (уже разожженной к этому времени Каиафой). Толпа потребовала предать Назарянина смертной казни.