А когда я до работы доехала, выяснила, что уже не за кардиологами числюсь, а вовсе даже за совсем другой бригадой. А доктор, бедный, на больничный ушел, причем утверждал, что у него галлюцинации начались. А потом и пить, что характерно, бросил. Вообще. Долговременный целительный эффект восстание меня из гроба оказало.
Не знала я, что на Авангардной так запомнилась. Между нами говоря, приятно сознавать, что за четверть века, прошедшую с тех пор, я, получается, не слишком изменилась…
Об этом, впрочем, впереди. Тут лишь добавлю. Верно говорят: кто один раз в гробу уже лежал, того второй раз туда долго не уложишь.
Свидетельствую, на себе проверено.
В тридевятом царстве, тридесятом государстве…
Короче, когда я на Василеостровской «скорой» работала, у нас дом на углу 7–ой линии и Большого проспекта нехорошим местом считался. Странноватым, я бы так сказала. То возле него на ровном месте пешеход ногу сломит, то с крыши кто–нибудь свалится, то глубокой ночью в подъезде покойника найдут. Беспокойное местечко, одним словом.
А старожил наш скоропомощный, который акушером на «скорой» шестьдесят лет отработал, едва ли не со времен наркома здравоохранения тов. Семашко, всё на нас ворчал. Молодняк мы, дескать, бескультурный, истории города родного не знаем. А дом тот, можно сказать, легендарный и таинственный.
Якобы была в этом доме аптека немца Пеля, и он там полную алхимию развел и философский камень создавал, а то и вовсе даже создал. Задолго до революции, естественно. А во дворе дома башню выстроил и грифонов ручных там этот камень охранять поселил. А еще эликсир вечной молодости изобрел, и продавал его особо избранным наряду со всяческими афродизиаками, вроде нынешней «Виагры».
У знатных клиентов, говорят, большим спросом это зелье пользовалось. Оттого ему безвозбранно тайные алхимические дела вершить позволяли, и на грифонов сквозь пальцы городское начальство смотрело. Ну а как старый Пель помер и всё его семейство сгинуло, грифонов приструнить стало некому, вот они по ночам и безобразят…
Правда, потом пришла советская власть, грифонов запретили; ну да суть не в этом.
Такой вот странный дом. Легенда, разумеется, петербургский миф. Как же можно — Питер да без мистики! Однако ж на доме и в самом деле надпись была: «Товарищество Пель и сыновья». Но, по правде говоря, сколько я по ночам мимо этого дома ни ездила — грифонов так и не увидела, да и философский камень мне на голову не свалился. А вот насчет эликсира молодости некоторые сомнения у меня имеются.
Однажды жарким июльским днем получила я вызов в дом этот окаянный. Старушку лет этак восьмидесяти кошка оцарапала. В машине душно, асфальт плавится, в воздухе марево раскаленное — кажется, будто дом этот угловой истекает и исчезает прямо на глазах.