Что ж, мир, давно известно, тесен, Питер — город маленький, а такое дело и впрямь имело место быть. Только он не вынимал меня тогда из гроба, это–то как раз неправда, а валялся рядом на полу. В конвульсиях. От хохота. А из гроба я тогда самостийно вылезла.
В те времена я училась на шестом курсе, и цикл судебной медицины проходил у нас действительно в больнице на Авангардной улице. Не в самой больнице — в морге, разумеется. А еще я подрабатывала фельдшером на «скорой». И после занятий в тот самый исторический день с пяти вечера должна была трудиться на кардиологической машине с одним крепко пьющим доктором.
Закончились у нас занятия, выхожу я из секционной в коридор — а там гробы у стенки штабелем стоят. И один — отдельно, открытый, на полу. Гламурный гроб такой, ядовито–розовый, внутри атласом обитый, с кистями, глазетом и прочей глазурью. И крышка от него сзади к стенке прислонена. А по коридору от меня к выходу движется тот самый кардиологический доктор, с которым мне с пяти вечера предстоит трудиться. Ясное дело, покойничка привез–сдал, дело житейское.
Вот тут меня и осенило: какого, думаю я, полового органа мне своим ходом через весь город ехать, когда можно прямо сейчас к бригаде присоединиться? Халат белый на мне, так что уже одета по всей форме…
В общем, я с радостным воплем ломанулась старенькому доктору вослед. И от излишнего рабочего рвения за этот розовый гроб зацепилась — и целиком, всем телом в него брякнулась. А крышка, как по законам жанра положено, на меня сверху съехала и гроб прихлопнула.
Доктор услышал, что его зовут. Обернулся — пустой, как по заказу мрачный, гулкий коридор, вопиюще розовый гроб, крышкой накрытый, — и тишина кладбищенская. И тут крышка с гроба медленно сдвигается, оттуда высовываюсь я с розовой кистью на ухе, и сдавленно (ушиблась, падая) взываю замогильным голосом: «Доктор! Доктор!» Ну и руки, как вы понимаете, к нему простираю…
Нет, я, конечно, тоже от такого, с позволения сказать, загробного фельдшера со всех бы ног бежала. Вот и он тоже рванул, не оглядываясь, на ходу крестясь левой рукой, поскольку в правой папочку нес.
На грохот санитары местные выскочили, ситуацию оценили и в корчах на пол рядом с гробом рухнули. Так что из этого милого розового гнездышка я в итоге сама вылезла, не надо привирать.
А доктора я так и не догнала. Хоть и слаб здоровьем был наш пьющий кардиолог, хоть и старенький, а от меня в галоп рванул как молодой. И пришлось мне в довершение всего на работу своим ходом добираться, потирая по дороге синяки и грязно и облыжно выражаясь.