Я спросила:
— Откуда ты знаешь?
— Артур сказал.
— А он откуда узнал?
— Его мать получила письмо от Агнес. — Агнес была горничной мисс Толливер и неизменно ездила с ней вместе в Индию, мужественно снося местную жару, потому что не могла смириться с мыслью о том, что какая-то темнокожая будет гладить хозяйкины нижние рубашки и панталоны. — Судя по всему, у них там идут страшные баталии.
— Из-за чего?
— Семья не хочет, чтобы мистер Ангус женился.
— Почему?
— Она индианка — вот почему. Мистер Ангус собрался жениться на индианке.
— Индианка?
— Ну, наполовину.
Это было еще хуже. Наполовину индианка, наполовину англичанка. Чи-чи. Я терпеть не могла это слово, потому что слышала, с какой интонацией его обычно произносят. Меня охватил ужас. Я никогда не была в Индии, но за многие годы словно губка впитала от моих родителей и их друзей традиции, сленг и большинство их предрассудков. Я много знала про Индию. Про жару и дожди, про поездки в глубь страны, про парадные приемы, разукрашенных слонов и пышные процессии под палящим солнцем. Знала, что дворецкого называют «бира», садовника — «мали», а грума — «сус». Знала, что большой будет бурра, а маленький — чота. Если сестра хотела меня позлить, то дразнила «мисси Баба».
И про полукровок я знала тоже. Они не были ни индийцами, ни англичанами. Они работали в конторах и на железной дороге, носили «топи» и говорили с уэльским акцентом, а еще (вслух об этом не говорилось) не пользовались туалетной бумагой.
И Ангус Толливер собирался жениться на одной из них.
Я и помыслить не могла о таком. Ангус, гордость Толливеров, единственный сын губернатора — и вдруг женится на полукровке. Их позор был моим позором, потому что даже в восемь лет я знала, что, сделав это, Ангус отрежет себя от своего привычного мира. Ему придется исчезнуть из наших жизней. Мы потеряем его навсегда.
Я молча страдала три дня, пока моя мама, не в силах больше выносить мое подавленное настроение, не спросила меня, в чем дело. С трудом, не глядя ей в глаза, я рассказала.
— Откуда ты узнала? — спросила она.
— Мне сказала Дорис. А ей — Артур Пенфолд. Его мать получила письмо от Агнес. — Я заставила себя поднять голову и посмотреть маме в лицо, но поняла, что ее взгляд направлен в другую сторону. Она ставила цветы в вазу, и руки ее, всегда такие ловкие, внезапно стали как деревянные. — Это правда?
— Да, это правда.
Моя последняя надежда умерла. Я сглотнула.
— А она… правда наполовину индианка — наполовину англичанка?
— Нет. Ее мать индианка, а отец — француз. Ее зовут Амита Шаброль.
— Будет ужасно, если он женится на ней?