— Живые глаза поднесены!!! Любимые прощены!!! Они не находят слов для выражения благодарности и…
Заврик, поняв, что их сейчас кинут по беспределу, повернул к себе бунубадамов микрофон и рявкнул так, что один за другим начали вылетать усилители:
— Мы не находим слов, чтобы выразить нашу благодарность Светочу Бунубадаму, Попирающему Небо Могучему и Устрашающему Ревнителю Ярому Священной Свободы. Во исполнение же его мудрейшего и милостивейшего обещания мы просим д… тридцать (Заврик вовремя вспомнил, что они все же в Сомагане) килограммов неона в стандартном двойном стальном баллоне под давлением, легковой автомобиль с полным баком и (Заврик прикинул в уме длину пути) три нормальных талона на горючее.
С последним всхлипом последнего динамика умолкли и трибуны, словно и у них там выходные каскады повышибало.
В динамиках послышался слабый шелест — техники успели заменить лампы. Слабый шелест народился и на трибунах; по мере разогрева катодов он усиливался и перешел в ропот.
Бунубадам же и сам в это время наливался краской и накалялся, как мощный катод. Оло–Шис тронула его запястье пальцем. Бунубадам покосился в сторону свиты. Оттуда отделился некто, с меньшим количеством наград, в мундире менее пышном и с лицом поинтеллигентнее, чем у прочих. Бунубадам пошептался с ним, подозвал еще двоих — расфуфыренного, двигавшегося с четкостью ружейного затвора, и сгорбленного желтого старикашку, слепленного, казалось, из одних ломаных линий и острых углов.
Троица посовещалась, недоуменно поглядывая на разведчиков, пожала плечами, сообщила что–то Бунубадаму. Тот состроил кислую рожу. «Пиво, — передал по ожившему м–кому Заврик — если он в отмороз уйдет, дыхни на него, я хватаю и валим отсюда в суматохе». Оло–Шис положила ладонь на Бунубадамово колено. Тот тоже пожал плечами и сказал в микрофон, который служитель успел развернуть обратно:
— Бунубадам обещал. Просители получат просимое.
Пейпиво с Завриком почувствовали себя в сказке, с той только разницей, что в сказке в таких случаях все радуются и поздравляют, здесь же обливали молчаливым презрением и ненавистью. Но их все же отвезли во двор какого–то учреждения, где уже ждал тесный рыдван не первой молодости («Интересно, а какую модель они указали в накладной?» — поинтересовался по м–кому Заврик), а двое рабочих, пыхтя, волокли баллон с газом. Заврик взвесил его на ладони: «Годится!», запихнул на заднее сиденье, и разведчики тронулись в путь, на секунду приоткрыв дверцу для вертевшегося за воротами Кусаки.
Уехали, однако же, недалеко. В центре их никто не тронул, но когда пошли заборы, склады и закоулки, обнаружился торчавший поперек дороги автомобиль без надписей и мигалок, но той марки, которая населению не продавалась. Возле него ошивалась ватага молодых людей атлетического телосложения, одетых, несмотря на жару, в костюмы и при галстуках. Один из них с ехидной усмешечкой поманил разведчиков. Пейпиво с Завриком вылезли, стараясь закрыть собой ползком юркнувшего наружу Кусаку; тот сразу же метнулся за мусорный бак. Впрочем, внимание агентов было и так приковано к разведчикам.