Поражение в войне изолировало Россию, столкнувшуюся одновременно и с враждебностью Франции, и с изменой Австрии. Как построить отношения с внешним миром на новой основе? На кого опереться? Монарх и его министр были далеки от согласия по этим вопросам.
По воспитанию своему, по родственным узам, а также по характеру Александр II склонялся к Пруссии. Именно там юный наследник, путешествуя, встретил родственные души. В культурном плане ему также была близка эта страна, и министр его отца Нессельроде неустанно повторял ему, что было бы серьезной ошибкой разрывать этот традиционный союз. К тому же он советовал не портить отношения и с Австрией неустанно повторяя, что эти симпатии, а также отказ от политического авантюризма, символом которого являлась Франция, то и дело переживавшая революционные потрясения, были краеугольным камнем внешней политики Николая I. Союз с Пруссией был гарантией стабильности во внутренней и внешней политике, в то время как альянс с Францией мог лишь побудить к действию скрытых революционеров. Эта концепция, основанная на перспективах, которые предлагал союз с Берлином, естественно, поддерживалась консерваторами, в то время как симпатии либеральной общественности были на стороне Парижа.
Горчаков в свою очередь скептически относился к вопросу о преимуществах сближения с Пруссией, которое, по его мнению, ничего не даст для возрождения престижа России. Что касается Австрии, он разделял мнение Нессельроде. В силу своих либеральных взглядов, но также и в силу обстоятельств — ибо Англия не проявляла склонности к сближению с Россией — он был полон решимости опереться на Францию и убедить в необходимости этого Александра II, пусть и настроенного пропрусски, а не профранцузски, но проявлявшего к Франции определенный интерес, прекрасно знавшего ее прошлое, культуру, язык, на котором на протяжении пятнадцати лет, будет писать женщине, которую любил больше всего на свете, Екатерине Долгорукой.
Горчакову удалось постепенно заинтересовать монарха своим «французским проектом». Тем, кто боролся с ним за влияние на Александра II, повторяя, что он не привнес ничего нового во внешнюю политику России, он с готовностью отвечал, что русско-французское сближение — дело его рук и что он начал работать над ним еще до того, как император доверил ему ответственность за статус России на внешнеполитической арене.
Еще будучи послом в Вене, в разгар войны Горчаков переписывался с герцогом де Морни и совместно с ним искал возможности выхода из войны, которая, как оба справедливо считали, серьезно колеблет равновесие сил в Европе. Наполеон III сумел извлечь пользу из этих отношений. Он послал своего двоюродного брата де Морни, к тому же женатого на княжне Трубецкой, представлять Францию на коронации Александра II и назначил его послом в Санкт-Петербурге, когда Горчаков стал хозяином внешнеполитического ведомства России. Личные отношения, установившиеся во время войны, знаменовали начало сближения двух стран и облегчали это сближение.