Таким образом, в ходе поездки Александр останавливался в местах, где зародилась его династия (Кострома) и где она будет уничтожена (Екатеринбург). Как не добавить эти зловещие предзнаменования к судьбоносным датам его жизни, чтобы констатировать, что на судьбе его лежала роковая печать?
Опять-таки в Сибири, в городке Курган по дороге в Томск наследник, как обычно, отправился в церковь. Там он увидел группу несчастных с печатью такой скорби на лице, которую этот не знавший бед цесаревич еще никогда не встречал. Это были осужденные после трагедии 1825 г. декабристы, взывавшие к милости государя. Жуковский, чувство справедливости которого передалось молодому цесаревичу, подготовил эту встречу. По окончании службы наследник в слезах попрощался с ссыльными и впоследствии попросил о милосердии своего отца. Ответ полностью соответствовал характеру государя. Любящий отец, он не хотел оставить просьбу наследника без внимания, но, будучи убежденным самодержцем, отказался их простить. Его решение было шедевром двусмысленности: декабристам разрешили покинуть суровую Сибирь, но предписали отправиться на Кавказ для участия в войне с горцами Шамиля, в беспощадной битве, в которой армии царя выглядели жалко на фоне непримиримых воинов религиозного вождя. По возвращении из этого долгого путешествия Александр передал отцу 16 тысяч ходатайств, лишь на немногие из которых последовала реакция.
Не считая встречи с декабристами, о которой государь заранее не знал и разрешение на которую безусловно не дал бы, Александр знакомился скорее с русскими пейзажами, памятниками, приветствовавшими его толпами, нежели с социальными реалиями страны. Встречи с отдельными личностями носили в основном светский характер. Повсюду местными властями в его честь организовывались военные парады, пышные приемы, балы, но «простых» русских он видел только группами и лишь издалека. Россия, по которой он путешествовал семь месяцев, была Россией несчастной, апатичной, погрязшей в коррупции, Россией крестьян, готовых восстать и одновременно доведенных до отупения, Россией «Обломова» и «Ревизора». Но судя по всему, он этого не осознавал, потому что эта повседневная Россия пряталась за Россией официальной, которую ему представляли губернаторы и лица, отвечавшие за прием.
К тому же по возвращении 10 декабря 1837 г. впечатления от поездки вскоре заслонились переживаниями по поводу двух пожаров, которые объяли одновременно Зимний дворец, выгоревший дотла, и Галерную гавань, куда Николай I отправил наследника следить за спасательной операцией