Январь оказался для заговорщиков богатым на события. Сначала они были заняты подготовкой подкопа. Затем, 25 числа, случился полицейский обыск. Располагавшийся по соседству купец был удивлен очевидной бесхозяйственностью торговцев сыром и встревожен возможной конкуренцией с их стороны; он сообщил о своих подозрениях полиции, которая, казалось бы, провела тщательное обследование помещений и прилегавшей к ним территории, но не нашла ничего подозрительного, хотя, прояви она чуть больше внимания, она обнаружила бы туннель, ведущий прямиком под улицу!
Данный факт свидетельствовал не в пользу полицейского ведомства Российской империи, не говоря уже о том, что произошло позднее: имеется в виду вхождение в контакт с заговорщиками Нечаева. В описываемый период тот находился в заключении в Петропавловской крепости и, обворожив тюремных стражников самыми невероятными словесными уловками, смог выйти на связь с представителями революционного движения и потребовал организовать его побег. Послание достигло ушей «землекопов» удачи, которые, неизменно собираясь у стены, отделявшей их от квартиры Достоевского, бурно обсуждали способы, при помощи которых можно было успешно провернуть сразу два дела. В результате арестов строй революционеров поредел, подготовка покушения требовала людей для рытья подкопа, наблюдения за прилегавшими к нему территориями, продолжения слежки за передвижениями императора и уточнения его маршрутов. Нечаеву было направлено сообщение о деталях сложившейся ситуации и вызвавшее его немедленную реакцию: «Убейте царя и забудьте пока обо мне!» Что и было сделано. Однако Нечаев, беспринципность которого отдалила от него революционеров, в данном случае обрел ореол мученика…
Случившийся 27 февраля арест Желябова, который в тот момент вел неторопливую беседу со своим товарищем Тригони, явился катастрофой. После ареста Михайлова он, взявший на себя функции идейного вдохновителя покушения, в свою очередь оказался не у дел. Не следовало ли опасаться того, как бы в распоряжении полиции не оказались сведения, достаточные для того, чтобы предотвратить покушение? Лорис-Меликов лично доложил императору об этих арестах, после чего Александр отмечал с оптимизмом в своем дневнике 28 февраля: «Три важных ареста, в том числе Желябова».
Заговорщики решили поторопиться и выбрали для проведения операции следующее воскресенье, приходившееся на 1 марта. Отныне группа должна была действовать так же слажено, как балетная труппа. Следовавшие один за другим аресты продемонстрировали всю неотложность осуществления задуманного. После потери революционным подпольем своих лидеров, во главе его встала Софья Перовская — решительная девушка, сумевшая распределить роли между организаторами покушения и грезившая о начале народного восстания, которое со смертью императора должно было поглотить царский режим. Бомбы были размещены по местам. От желавших принять участие в операции не было отбоя, а в авангарде движения, как это часто бывало в России, находились женщины. В связке с Софьей Перовской действовали Вера Фигнер и Александра Корба, товарка арестованного Михайлова. Все трое обнаруживали волю и дух жертвенности, свойственный русским женщинам и воспетый Некрасовым в начале 1870-х гг.