— Я удивляюсь вам, господин Камол, — скрипел офицер. — Для того чтобы провалить столь хорошо задуманное дело, нужно быть поистине гениальным человеком. Я уже сотый раз спрашиваю у вас: откуда в ЧК стало известно о существовании Туркестанской военной организации. Если учитывать, что контрразведка у большевиков поставлена из рук вон плохо, то объяснение может быть только одно: кто— то нас предал.
— Уж не хотите ли вы сказать, господин э-э-э… Костамуни, что я имею к этому какое-то отношение?
— Имеете. Я лично вам поручил заняться безопасностью организации. А что вышло? Большевики успели арестовать пятьдесят человек — командную верхушку ТВО, но аресты ещё не закончены. Вашему покорному слуге пришлось напялить этот дурацкий мундир и почти неделю отсиживаться в каком-то хлеву. Но самое скверное, пожалуй, то, что мы потеряли связь с американским консулом господином Тредуэллом и наркомом Осиповым. Где они, что с ними?
Господин Камол тонко улыбнулся:
— Каждый занят своим прямым делом.
— То есть?
— Тредуэлл изволит кушать лепёшки в камерах ЧК, а прапорщик Осипов по-прежнему руководит вверенным ему наркоматом.
— Это меняет дело, — облегчённо вздохнул Костамуни. — С Тредуэллом, я надеюсь, ничего страшного не случится: подержат его большевики и выдворят. А вот то, что уцелел Осипов, — просто замечательно. Он наша главная козырная карта. Кстати, связь с ним восстановлена?
— Нет. Как только начались аресты, мы договорились на время прекратить контакты.
— Вы поступили опрометчиво, господин Камол. Ведь я и раньше говорил вам, что с этой канальи нельзя спускать глаз.
Камол улыбнулся ещё тоньше:
— У нас в наркомате достаточно глаз.
— Например?
— Например, личный адъютант наркома Бот.
— Не знаю такого, не слышал.
— В этом нет ничего удивительного. Бот попал в наркомат совсем недавно.
— Откуда?
Камол смежил ресницы. Казалось, он смотрит на кончик своего носа.
— Ну, — настаивал Костамуни.
— Я завербовал его ещё в Оренбурге. Тогда он работал в контрразведке у Дутова.
— Ха, — вскинулся Костамуни. — Не тот ли это щенок, который провалил операцию по разгрому каравана Джангильдина?
— Стечение обстоятельств, — развёл руками Камол. — Аллах отвернул от него своё лицо.
— Запомните, Камол, — перешёл на назидательный тон Костамуни, — аллах всегда отвращает своё лицо либо от бездельников, либо от дураков. Как он попал в Ташкент?
— А куда ему было деваться? После неудачного нападения на караван Джангильдина он решил больше в Оренбурге не показываться — знаете ли, у господина Дутова очень крутой характер. Так вот, пробрался он в Ташкент, пришёл к Осипову — они, кстати, старые приятели — и устроился нему в адъютанты. Потом связался со мной через явку, которую я ему дал ещё в Оренбурге.