Пан, впрочем, особенно не возражал, учитывая, что друзей у маленького человечка и впрямь было немного, и не видел ничего дурного в том, чтобы подыгрывать ему, показывая, что он является приятным исключением. Брики то и дело попадал в передряги, откусывая куски, которые не мог проглотить, но он никогда не втягивал в свои дела Пана и никогда не просил о помощи. Судя по всему, ему просто был нужен собеседник, с которым он мог бы поболтать о том о сем.
— Позволь дать тебе хороший совет, Брики, — сказал Пан, отпуская человечка и разглаживая складки его туники. — Не повторяй того, что ты услышал сегодня вечером. Никому. А если кто-нибудь пронюхает об этом, то я буду знать, кто источник информации.
Брики протестующим жестом выставил перед собой обе руки.
— На этот счет можешь не беспокоиться! Я не скажу никому ни словечка. — Он многозначительно воздел палец. — Но и ты послушай меня. Позволь мне дать тебе хороший совет. Подумай над тем, что сказал тебе Трой Равенлок. Не озвучивай свой доклад. Выжди немного, пока у тебя не появятся убедительные доказательства того, что ты якобы видел.
— Того, что я видел на самом деле, ты хочешь сказать! — резко бросил Пан.
— Да-да, того, что ты видел. Но не забывай, что этого не видел больше никто. — Брики придвинулся к юноше. — Я знаю Скила Эйла и ему подобных. Я знаю, как устроены у них мозги. Стоит тебе разозлить их, и ты горько пожалеешь об этом. Тебе не следует проверять на собственной шкуре, что это значит, выступив с докладом на Совете. Предоставь это Трою.
Пантерра кивнул.
— Спасибо за совет, но я уже все решил.
Брики попятился, сокрушенно покачивая головой.
— Решительный и упрямый, как всегда. Но подобные качества мужчины вызывают у меня восхищение. Доброй ночи, Пан.
Небрежным взмахом руки он попрощался с Пантеррой и растворился в темноте. Пан долго смотрел ему вслед, а потом повернулся к двери и вошел в дом.
В ту ночь он долго не мог уснуть.
Пантерра проснулся на рассвете. Воздух буквально звенел от холода, и он увидел, как изо рта у него вырываются клубы пара. Он быстро поднялся, подошел к окну и выглянул наружу. Землю покрывал иней, и эта ледяная пыль остро поблескивала в первых лучах солнца. Юноша перешел к другому окну, откуда открывался вид на проход Деклан. Линия снегов пролегала намного ниже видимой линии горизонта, изрезанной верхушками сосен.
Он долго смотрел на горы и снеговые шапки, укутанные туманом. Ему подумалось, что весна в этом году отчего-то задерживается.
Затем Пан отвернулся от окна и поспешил к большому каменному очагу, чтобы развести огонь, и внезапно вспомнил другие времена. Когда он был еще маленьким, его мать всегда вставала раньше всех, чтобы разжечь очаг. Когда Пан просыпался, уже давно полыхал жаркий огонь и в доме было тепло и уютно. Мать в кухне готовила завтрак — сладкие пирожки, лепешки, гренки и тому подобное; все это он просто обожал. Он с восторгом улавливал аромат жарящихся колбасок или окорока, а на столе уже стояли в больших кувшинах холодное молоко и пенистый эль.