— Да, ты прав, мне нельзя было тогда идти играть в футбол. А вам двоим нельзя было пить. У вас нет права сваливать всю вину за происшедшее на меня. Мы все трое виноваты в том, что Сина погибла, но вы-то были взрослыми, и потому ваша вина тяжелее вдвое! — Макс повысил голос, все еще пытаясь сдержать гнев.
— Значит, ты пришел сюда после всех этих лет не для того, чтобы попросить прощения. — Отец задумчиво смерил его взглядом.
— Прощения?! — Макс хрипло расхохотался. — Мне не за что просить у вас прощения. Если кто и должен покаяться, так это ты. В первую очередь ты! — Парень покачал головой. — Кстати, а тебе известно, что некоторые до сих пор подозревают в убийстве Сины тебя?
Отец обомлел, в его взгляде ярость сменилась печалью и стыдом.
— Уходи, — холодно произнес он.
И вдруг Максу стало жаль отца. Он сожалел о том, что рассказал старику об этих чудовищных подозрениях.
Если бы отец начал орать, возмущаться, оправдываться… все было бы иначе. А это тихое отчаяние травило Максу душу.
— Извини, — потупившись, сказал он.
Никакой реакции. Старик молча стоял у окна.
— Послушай, я…
— Убирайся вон, пока я не вышел из себя, — перебил его отец.
Встав, Макс прошел к двери и оглянулся.
— Знаешь что, отец? Твоя злость ослепила тебя… Даже Сина видела больше, чем ты сейчас. Но разбираться с этим тебе придется самому.
С этими словами он вышел из дома, оставив отца за спиной.
До ворот парень еще сумел добраться спокойно, но, едва закрыв за собой калитку, бросился бежать.
Он мчался по пыльному гравию тропинки, когда из-за спины до него донесся срывающийся голос:
— Да пошел ты!
Макс побежал еще быстрее.
Франциска звонила, стучала в дверь магазина, даже пинала ее ногой. Она видела свет где-то в дальних помещениях дома и не собиралась уходить отсюда.
И вдруг в зале лавки кто-то появился, вынырнув из полумрака, как «Летучий Голландец» из тумана.
Какой-то мужчина подошел к двери, поднял голову и отшатнулся. Франциске показалось, что он ждал кого-то другого. Она подняла руку, чтобы показать незнакомцу, что заметила его. Только после этого он нерешительно потянулся к ручке двери и распахнул ее.
— Я забыл вывесить табличку на дверь. К сожалению, сегодня мы закрыты. Видите ли, мне нездоровится… — Мужчина смотрел не на Франциску, а на пол.
Готтлоб, не раздумывая, вытащила из сумочки удостоверение и сунула его мужчине под нос.
— Франциска Готтлоб, полиция Ганновера. Вы Эдуард Саутер?
Он жадно впился взглядом в удостоверение. Один глаз у него подергивался.
— Да, я Эдуард Саутер. Чем могу вам помочь?
— Если вы не против, мне хотелось бы задать вам пару вопросов, господин Саутер.