Разбуженный полупьяный Цанка долго не мог понять, что происходит. Сообразив, в чем дело, в душе даже обрадовался. По сравнению с его гореми внутренним опустошением это казалось ничто. Тем не менее он попытался кое-что предпринять. Однако все было бесполезно. Началась паника, крики, вопли. Бедные животные не знали, чего от них хотят, куда их гонят. Все смешалось: люди, кони, коровы, буйволы, бараны, куры. Летели в разные стороны мешки и свертки. Кругом ругались. Женщины плакали. Мало кто сумел бежать, в основном все остались, стремясь сохранить трудом нажитое добро.
Еле-еле забрезжил рассвет, когда полторы тысячи красноармейцев с винтовками наперевес плотным кольцом окружили Махкетинский базар, штык-ножами тыкали они людей и животных, сжимая круг. Затем в центр влилась многочисленная чеченская милиция. В одном месте началась стычка, крик, мат. Раздался залп выстрелов. Сразу наступила тишина. Один милиционер, женщина и трое мужчин из торговцев остались лежать в луже крови.
Чуть позже подъехали два грузовика. Остановились недалеко от базара на возвышенности. Несколько здоровенных мужиков, в основном русские и один-два чеченца стали свысока внимательно осматривать происходящее.
Самый главный из «товарищей» стоял чуть впереди, внимательно глядя в бинокль, довольно улыбался.
— Ну вот, товарищи, посмотрите как славно, а вы говорили, что дивизию кормить нечем… Пировать будете… И кони ладные…
— Да, на месяц хватит.
— А через месяц еще что-нибудь придумаем… Края здесь богатые… Только все по законности, по правопорядку, как положено… Ну, сами знаете… Я думаю, нам здесь больше делать нечего. Вечером доложите.
К обеду базарная площадь была пуста и грязна, как после боя. Женщин, стариков и детей отпустили с пустыми руками. Всех мужчин обшмонали и погнали под палящим в Шали. Цанка был в этой толпе. К его радости, Ески, как еще очень юного, отпустили.
К вечеру были в Шали. Всю ночь провели на широкой площади под открытым небом: без еды, без воды, без туалета.
На следующий день стали вызывать по одному из толпы. Здесь же рядом несколько человек в гражданском бегло расспрашивали задержанного через переводчика. После короткого совещания отпускали, очень немногих помещали в местную тюрьму. К полдню вызвали Цанка. Ему было все безразлично — только чувство жажды мучило его.
Прямо перед столами начальства стояла большая бочка с пропахшей солеными огурцами теплой водой. Цанка кинулся к ней, с жадностью захлебываясь выпил несколько кружек спасительной влаги. Сразу стало легче, даже от удовольствия закружилась слегка голова.