Старик молча кивнул головой.
— Так его тоже арестовали, хотя и председатель ревкома. — Вот и дела, — вздохнул Рамзан.
На улице резко подул ветер, просочился сквозь хилое окно, заколыхало красное пламя в керосиновой лампе. Сумрачные тени поползли по лицам Арачаевых.
— А откуда они узнали, что я веду занятия? — шепотом спросил Баки-Хаджи.
— Как откуда, а для чего Тутушевы и Абаевы?
— Что, стучат?
— Разумеется… Почему ты думаешь, они такие важные и уверенные ходят — за ними Советская власть, — махнув рукой, вскричал Косум.
— Да, отъелась при красных эта безродная голытьба, а это отрабатывать надо, — качая головой, печально сказал Баки-Хаджи.
Через несколько дней после этого разговора, по разнарядке Шалинского ревкома, из Дуц-Хоте в далекую казацкую станицу Дубовская выехало двадцать подвод, груженных отборным буковым и дубовым лесом.
На своих телегах ехали Рамзан и Цанка Арачаевы, а также Харон Тутушев и его сын милиционер Салман как сопровождающий от органов власти. Только у Салмана была служебная винтовка, остальные ехали без оружия, даже ножи попрятали глубоко под дровами.
Лишенные, как и все жители, права торговли, обмена и свободного перемещения, казаки остро нуждались в лесе. Встретили дцухотовцев с радостью и восторгом. Сутки пили самогонку, братались, целовались, перед отъездом отвезли казаки чеченцев в пустыню на бахчу, сказали, чтобы забирали арбузов и дынь сколько угодно, дали еще несколько бутылей самогону впридачу.
Остались в чистом поле чеченцы одни, напились, пошли в разнос: пели песни, танцевали, разбивали сапогами арбузы и дыни, ели только сердцевину.
Кто-то специально или случайно вспомнил, как Харон вывалял в грязи Баки-Хаджи. Этой искорки хватило, чтобы Арачаевы сцепились с Тутушевыми. Драка два на два была недолгой, жестокой и кровопролитной. Цанка действовал только одной рукой, травмированная еще побаливала. Здоровенный Рамзан с первого же удара свалил наповал старого Харона. Затем Цанка и он вырубили милиционера Салмана, долго пинали его ногами, уже лежащего.
После пьянка продолжилась с новым размахом. В это время пришедший в себя Салман взялся за винтовку. Это вовремя заметили, оружие отняли. Тогда Рамзан отвел милиционера в сторону и стал избивать снова. Наверное, забил бы насмерть, только односельчане оттащили его в сторону.
Пьянка продолжалась. Пришедшие в себя Тутушевы, побросав все, бежали в станицу, стали жаловаться казакам, просили помощи у местного ревкома. Казаки в душе радовались, что чеченцы передрались между собой, и радовались вдвойне, что побили милиционера.