— Руки вверх! — командовал офицер, — Я кому говорю, поднять руки. Брось лопату. Документы.
Старик подчинился приказу.
— Где документы? — вновь визжал старший.
Когда еще бежали военные по кладбищу Цанка обратил особое внимание на этого высокого, стройного офицера. Что-то, на удивление знакомое было в этой фигуре, в походке, даже в манерах. В сознание старика этот офицер кого-то упорно ему напоминал. Теперь, когда этот военный стоял прямо перед ним, Арачаев еще внимательнее вгляделся в него, даже протер для этого очки. Смугловатое, вытянутое, скуластое лицо, большой, даже очень большой, с горбинкой нос, голубые, круглые, блестящие глаза, сросшиеся брови, высокий лоб. «Так ведь это мой брат Басик, или нет, даже дядя Косум» — с удивлением подумал старик.
— Я спросил, где паспорт? — вновь грубо фыркнул командир. Еще много он задавал едких вопросов, потом достал из большого нагрудного кармана рацию.
— Первый, первый, я шестой… Первый, — другим голосом кричал он в трубку.
— Слушаю, — фыркнул в ответ глухой бас.
— Я шестой…
— Кто такой? Откуда я помню кто из вас шестой, кто десятый.
— Товарищ полковник, — аж выпрямился офицер, — это капитан Кухмистеров… Кух-мис-теров.
— Докладывай.
— На кладбище обнаружили старика, документов при себе не имеет, говорит, что фамилия Арачаев…
— Как фамилия? — небрежно перебил бас в трубке.
— Арачаев. Как у нашего старлея, командира третьего взвода. Арачаев.
— А что он там делает?
— Говорит, что себя могилу роет.
— Могилу они себе давно вырыли. Тащи его сюда. Отвези к дому и пусть предъявит документы, хоть домовую книгу и выпытай — где боевики?
— Есть товарищ полковник.
Сзади, меж ребер, старика больно ткнули дулом автомата.
— Пошли быстрее, — скомандовал охрипший голос сержанта. Все побежали под склон. Арачаев не успевал, через несколько шагов он запутался в хилых ногах, поскользнулся, упал лицом в снег. Его грубо схватили под мышки, потащили волоком. Как мешок с картошкой, закинули в бронетранспортер, на грязный, холодный, металлический пол. Цанка сильно ударился, от режущей боли в плечах застонал. Заревел двигатель, машина тронулась, на ухабах она жестко прыгала, качалась, катала старика по полу из стороны в сторону от одного ряда солдатских сапог к другому.
Бронетранспортер на скорости несся вниз. В кабине стоял спертый, удушливый запах, под потолком горели вяло две обрамленные в металлические сетки лампочки. Цанка с трудом открыл глаза, увидел прямо перед носом щеголиватые сапоги капитана, и выше, его решительное, жесткое лицо. Старик еще раз снизу внимательно вгляделся в лицо офицера и пытаясь перекричать мотор, спросил: