– Конечно, мой господин! – засиял Федрина, счастливый тем, что отделался сущим пустяком от крупных неприятностей. – Я сейчас же сниму с нее оковы!
И он резво шмыгнул к колоде, держа наготове ключ, поданный ему предусмотрительным Фламмом. Открыв замок, он помог Каризиану оттащить девушку в сторону и уложить на роскошный плащ, брошенный влюбленным сенатором на грязный пол.
– Ну вот и все! – радостно доложил он, стараясь смотреть в пространство между стоящими рядом братьями так, чтобы каждый из них думал, что подобострастие ланисты адресовано именно ему.
– Ничего подобного, – сурово осадил его Север, указывая на пребывающую в прострации Ахиллу, которая даже не заметила, что осталась одна. – Вы забыли про вторую девушку!
– Но, префект, не хотите же вы сказать, что вас волнует судьба простой рабыни?
– Отнюдь! Но я считаю, что все должно быть справедливо. Если мы освобождаем главную виновницу, то будет неправильно наказывать ее подругу.
– Тит, похоже, что не только твой шут, но и твой охранник неравнодушен к рабыням!
Каризиан дернулся от незаслуженного оскорбления, ожидая, что его гордый друг даст Домициану достойный отпор, но тот продолжал не мигая смотреть на ланисту, и Федрина, недовольно морщась, выполнил его приказ, облаченный в форму просьбы.
Друзья осторожно перенесли Ахиллу к ее подруге, которая уже успела немного прийти в себя и теперь решала трудную задачу: рада она или нет видеть Каризиана при столь щекотливых обстоятельствах? Но поскольку изменить что-либо было уже невозможно, оставалось только смириться с унижением и отдать должное своему спасителю.
– Спасибо, – тихо проговорила она, глядя в суровое лицо своего вечно улыбающегося поклонника. – Я никогда этого не забуду.
– Я тоже, – прошептал он одними губами. – Постараюсь что-нибудь придумать. Держись… дорогая!
Услышав такое признание, Север, укладывавший слабо сопротивлявшуюся Ахиллу рядом с Луцией, вскинул на друга изумленные глаза, но ничего не сказал, только задумчиво покачал головой.
Один за другим мужчины выбрались на свежий воздух, показавшийся им теплым и чистым после затхлой влажности карцера. Все шли молча, обдумывая произошедшую сцену.
По периметру дворика, невзирая на холодный ветер и заморосивший дождь, все еще стояли члены «фамилия венатория», и Домициан удовлетворенно улыбнулся Федрине:
– Не знаю, как мой брат, но я весьма доволен «Звериной школой». Думаю, что твои венаторы будут выступать в первый день празднеств по случаю открытия Амфитеатра. Тит, ты не возражаешь?
– Конечно, нет! – откликнулся император, думая о своем.