— Может… может я вам немного помогу? — Цанаев еще в Москве планировал это сделать, а теперь почти все, что было в кармане, выложил на стол.
— Мы ни в чем не нуждаемся, — с этими словами старший подскочил к столу, взял деньги и сунул обратно в руки гостя.
За это секундное прикосновение Цанаев почему-то вспомнил Аврору и ощутил некую мощь непокорности Таусовых.
Пребывая в неловкости, что-то промямлив, Цанаев решил быстро ретироваться. Через весь грязный подъезд, до улицы, его провожать взялась сноха. И уже прощаясь, с какой-то виной, словно откупаясь, Цанаев снохе протянул деньги, что до сих пор были в кулаке, — та с готовностью их взяла. А ученый, как будто куда-то опаздывает, дворами двинулся к основной дороге, — кругом мусор, грязь, руины, разбитые машины — словом, следы или последствия еще незаконченной войны. Только в центре Грозного он почувствовал себя спокойно — здесь уже некий порядок, чистота, новое строительство и жизнь.
Несмотря на позднее время, в центре города Цанаев обнаружил еще работающее кафе. Правда, ассортимент скуден, зато тепло, тихо, уютно, и если бы еще Патрон ответил бы на звонок, то поездка имела бы хоть какой-то результат. А так Цанаев лишь дозвонился до дальних родственников. За ним приехала машина. Родственники его встретили с большим вниманием. Было много людей, шикарное застолье. Цанаев давно не ощущал такой теплоты, такого комфорта и спокойствия. И он уже подумывал, что можно было бы продать квартиру в Москве и перебраться поближе к родным, как отключили свет и тут же, где-то рядом, началась стрельба.
Наутро, за завтраком, гость поинтересовался насчет ночной перестрелки, на что хозяева махнули рукой — забыли, уже привыкли:
— А вообще, по сравнению с тем, что было… мир, почти рай.
Из этого мира и рая Цанаев должен был и хотел улететь. Он уже собирался в дорогу, как неожиданность — звонок, сам Патрон:
— Вы где? Я за вами заеду.
Цанаев в волнении, все посматривал на часы, а Патрона все нет и нет. И когда до вылета оставалось всего пару часов, у ворот появилась целая кавалькада машин.
Оказывается, Патрон уже немолод, явно за сорок: сам при полном вооружении, а еще охрана. С Ца-наевым он подчеркнуто вежлив, и без панибратства и зазнайства. Почему-то сам сел за руль, а Цанаева по-росил сесть рядом. Машина мощная, как у Бидаева, — джип; и скорость даже в городе бешеная, а они вскоре выскочили за город и мчатся куда-то.
Всякие мысли зароились в голове ученого и от скорости он со страхом ухватился за ручку, пристегнул ремень и лишь после этого посмел сказать: