У него хватило достоинства не сесть рядом с Дагенхартом, хотя он постоянно бросал в его сторону взгляды, словно ожидая, что тот обернется и улыбнется, предложит посидеть в баре, вспоминая былое. Однако прошлого не вернешь, и Томас, слушая доклады, все больше укреплялся в мысли, что научный мир забыл про него и ушел далеко вперед. Не он отверг академическую науку за ее изощренную мелочность и ограниченность, а она оттолкнула его.
Томас жалел о том, что не смог сказать ничего умного Катрине Баркер, которая, на его взгляд, была по-настоящему талантлива. Она относилась к тем ученым, чьи работы преображают взгляды на пьесу и контекст, в котором это творение родилось. Ему хотелось броситься покупать ее последнюю книгу, просто чтобы можно было вернуться и поговорить о ней, но он понимал, что не сделает ничего подобного.
Сессия была пленарной, поэтому конференц-зал оказался заполнен. Всем троим докладчикам, двум мужчинам и одной женщине, было лет под сорок, внешне они напоминали могущественных управляющих какой-нибудь корпорации с Западного побережья. Томас мало понимал из того, о чем они говорили. Время от времени он улавливал блеск поворотных точек, причем сам лексикон редко ставил его в тупик, так что он не мог списать все на сложный теоретический жаргон. Найт просто не понимал, о чем идет речь. Сам Шекспир редко упоминался в докладах — пара ссылок на «Короля Лира» в одном, несколько строк из «Двенадцатой ночи» в другом, — словно подразумевалось, что пьесы читали все. Вместо этого доминировали исторические подробности о каких-то никому не известных людях и событиях, точнее, условиях. Слушатели воспринимали все это как имеющее самое непосредственное отношение к теме конференции. Они восторженно рукоплескали, а когда секретарь объявил, что теперь можно задавать вопросы, стали с умным видом кивать друг другу и перешептываться.
— Все это очень хорошо, — сказал молодой парень в черном, вскакивая с места. — Но при условии, что пьесы были написаны Уильямом Шекспиром, человеком низкого происхождения, малообразованным, не совершавшим дальних путешествий и не бывавшим при дворе…
В зале раздались громкие стопы, многие стали выразительно закатывать глаза.
— Должен вам напомнить, что это конференция, посвященная творчеству Шекспира, — вмешался секретарь. — Этим именем мы называем человека из Стратфорда-на-Эйвоне…
Раздались громкие аплодисменты и одобрительные крики. Парень в черном продолжал что-то бормотать, ссылаясь на графа Оксфордского и настаивая на том, что сын стратфордского перчаточника не мог творить поэзию, наполненную такой утонченностью и знанием мира…