Он прошел на кухню, где под полкой с кастрюлями и сковородами стоял деревянный стол. Здесь было безукоризненно чисто, но, как и в остальном доме, темно и прохладно. Рядом со столом стоял ящик с клеймом «Сент-Эвремон» на крышке. На стене над ним висела доска с ключами. Повесив трофей на место, управляющий обернулся к Найту. Его лицо оставалось непроницаемым, но челюсть как-то напряглась, а глаза стали твердыми.
— Мисс Блэкстоун любила шампанское, — заметил Томас, кивая на ящик.
Эта фраза явилась ошибкой.
— Она любила многие вещи, но в умеренных количествах, — язвительно ответил управляющий.
Найт не нашелся, что еще сказать.
— Я вас провожу, — сказал управляющий и добавил у самой двери: — Мистер Найт, запомните еще одно.
— Да? — Томас обернулся.
— Будьте любезны, больше не приходите сюда.
Он провожал Найта немигающим взглядом до тех пор, пока массивная дверь не захлопнулась с громким стуком, который разнесся отголосками по всему дому.
Шекспировский институт Университета Бирмингема размещался в Мейсон-Крофте, просторном двухэтажном кирпичном здании на Черч-стрит в Стратфорде, в котором когда-то жила писательница Мэри Корелли. Расположенное в нескольких минутах ходьбы от зданий, больше всего связанных с Шекспиром, — домом, где он родился, другим, который гений купил и прожил там много лет, школой, где учился писатель, и церковью, принявшей его останки, — оно является прекрасным местом для научных исследований творчества великого драматурга и регулярных конференций. Именно сюда съехались Джулия Макбрайд, Рэндолл Дагенхарт и пара десятков других шекспироведов на неделю лекций и семинаров. Вместе с ними в работе конференции принимали участие их коллеги и ученики. Здесь не было жестких ограничений Международного комитета по изучению творчества Шекспира, на заседания которого, как указала Макбрайд, не допускались аспиранты. Томас гадал, ощущают ли профессиональные шекспироведы ауру паломничества, витающую в воздухе, или же, воспитанные в постгуманистических рамках современной литературной критики, они бесчувственны к подобному романтичному мистицизму.
Найт понимал, что об анонимности, характерной для конференции в Чикаго, здесь нечего и мечтать. Мейсон-Крофт был большим для жилого особняка, но по меркам конференц-центра оказался очень скромным. Все же Томас удивился, обнаружив входную дверь запертой. На стене висел старомодный шнурок от звонка.
Найт дернул за него, и дверь тотчас же открылась.
— Чем могу вам помочь?
Женщина была крупная и суровая, но исключительно за счет силы характера, скорее средних лет, чем пожилая. Она привыкла выкорчевывать на манер сорняков тех, кому здесь было не место. Таких, как Томас.