— Да кто захочет отлынивать? Ведь не кому-нибудь, а своему даст, такому же мужику.
— Да еще в такой беде!
— И к ксендзу тоже идти надо.
— Конечно! Сколько он в прошлое воскресенье проповедовал о помощи ближним, — пусть теперь и сам пример покажет.
— Всюду побываем, не бойтесь! — уверяла Скалчиха.
— Только не во дворце! — засмеялся кто-то.
— Во дворце я впервые в жизни была, а ежели еще раз пойду, то уж не так!
— Ого, слышите, как Скалчиха-то грозится!
— Я не грожусь, а коли дойдет до чего, так на деле покажем!
— Пока до чего дойдет, так графа и след простынет! И оглянуться не успеешь, как улизнет.
— Уж как-нибудь за ним мацьковские присмотрят — так, на всякий случай!
— Э, болтаете всякий вздор, а потом еще отвечать придется, — значительно сказал Захарчук, покосившись на столпившихся у окна старост.
— Правильно, нечего много болтать. Болтовня, что полова, по ветру несется.
— А когда надо, так и без болтовни случится.
— Всему свое время придет.
— Ой, придет, придет! Вот только бы дождаться человеку!
— Дождемся, не бойтесь, — сказал кто-то, и все стали расходиться. Скалчиха крикливо командовала бабами, распределяя их по деревням.
— Баба всегда лучше присмотрит, чем мужик. А вы, староста, не убегайте. С вами Важчиха пойдет, насчет этого сбора-то.
— Так это вы уж сегодня хотите?
— А когда? После дождичка в четверг? Тут откладывать нечего! Или сейчас, или и вовсе не надо!
— Верно, верно!
И вправду тотчас после обеда поехали подводы от дома к дому. Все уже знали, не приходилось даже с подводы слезать, — люди сами выносили меру картошки, немного ржи, кусок холста, пригоршню льна, буханку хлеба — что у кого было. Стефановичи отличились — вытащили несколько больших кругов колбасы и целый мешочек соли.
— У кого есть, тот может дать.
— Как бы не так! У кого есть, вот хоть как у графа, так тому еще жалче отдавать.
— Это штраф так обозлил Стефановича.
— Какой еще штраф?
— Так вы ничего не знаете? Приезжал на прошлой неделе этот самый, как его, что налоги-то с лавок берет, и нашел в горшочке на полке перерезанную пополам пачку махорки. Руся было спрятала, а он все же пронюхал, вот им и пришлось двадцать пять злотых платить. А как же не резать? Разве кто купит целую пачку?
— Такие деньги!
— Ну, им есть из чего и заплатить.
— Да я их и не жалею… Когда свинья у кого издыхает, так они несколько грошей заплатят, а потом за колбасу или мясо в городе столько же берут, что и за хорошую свинину.
— С чего ж они так и разжились, как не с этого.
— А старуха, только зазевайся, всегда обвесит.
— Ну, по крайней мере все-таки дали.