— Ты собиралась мясо снести.
— Я уж отрезала хороший кусок, пусть и ей достанется.
Она шла, спрятав горшочек с мясом под платок. Было уже довольно поздно. Кое-где перед избами еще стояли люди и разговаривали. Лениво, спокойно после рабочего дня.
— Куда это ты, Матусиха?
— Да так, по делу.
Они с любопытством смотрели ей вслед, — Агнешка редко приходила в деревню. Незачем было. Она торопилась, ей как-то неловко было, что бежит к этой чужой, да к тому же и не хотелось, чтобы ее расспрашивали о кабанчиках, — все уж, наверно, знают, а во всех этих расспросах наряду с сочувствием всегда можно было расслышать затаенное злорадство. Что вот, дескать, это случилось именно с ними, Матусами, которые хотели быть умнее всей деревни, польстились на парцелляцию, на эти, прости господи, двадцать пять моргов песку.
Она свернула в сторону, ко двору Игнахов. В избе было уже темно, — видно, легли спать. Но из оконца приткнувшейся к сараю лачужки лился тусклый свет. Агнешка пересекла двор, как вдруг ей показалось, что слышны голоса. Она невольно бросила взгляд на оконце и остановилась, потом осторожно, на цыпочках, подошла поближе. Изнутри ее не могли видеть, там горела лампа и почти все окно заслоняла большая раскидистая гортензия, росшая в голубом горшке.
Да, она не ошиблась, там разговаривали. Она прильнула к стеклу и покачала головой. Так, так! Развалившись на кровати, лежал Янович и дымил папиросой, совсем как у себя дома. Анна сидела подле него, смеялась чему-то, откидывая голову назад, и ее белая шея выпячивалась, как у воркующего голубя. Агнешка оглянулась, боясь, как бы кто не застал ее тут под окном. Но на улице было тихо, и она опять обернулась к окну. Янович похлопывал Анну по коленям, что-то громко говоря ей, а Анна все смеялась.
«Значит, правду говорили…» — промелькнуло в голове Агнешки. Она ждала, не увидит ли еще чего, но больше ничего не было.
Горшок с мясом оттягивал руку. Она неуверенно оглянулась, не зная, что делать. Возвращаться домой ни с чем не хотелось, и она тихонько отошла от окна, а затем, громко стуча ногами, снова направилась к сараю. Кашлянула, чтобы они услышали, чтобы Янович успел хоть с кровати-то убраться. Но они, видимо, не слышали, потому что, когда она постучала, ей ответила внезапная тишина в конурке. Она постучала еще раз.
Кровать заскрипела, и послышались легкие шаги Анны.
— Кто там?
— Это я, Матусиха, откройте.
В избе послышалось какое-то движение. Потом заскрежетал ключ в замке, и Анна медленно приоткрыла дверь.
— Добрый вечер!
— Добрый вечер.
Агнешка старалась не смотреть вглубь избы, но глаза ее невольно обращались к кровати. Яновича не было видно, — верно, спрятался где-нибудь в углу. А Анна стала так, что пройти дальше было невозможно, — она остановилась тут же у порога.