Прежде чем она успела сказать хоть слово, Макс произнес:
— Ты даже не посмотрела в глазок! Господи, это же Нью-Йорк! Ты что, хочешь расстаться с жизнью?
Джесси задумчиво взглянула на мужчину и захлопнула дверь у него перед носом.
— Какого черта?! — крикнул он из-за двери.
— Тренируюсь! Ты же сам только, что велел мне не пускать в дом кого попало! Особенно, если я не уверена, кто там!
— Я уверен только в одном — ты спятила! Открой дверь.
— А кто там? — крикнула Джесси, пытаясь не рассмеяться в голос.
— Работодатель, который не заплатит тебе ни цента, если ты не откроешь эту чертову дверь сию секунду!
Джесси распахнула дверь.
— Почему ты так рано?
— По двум причинам, — он указал на белый пластиковый пакет, который держал в руке. — Можно сказать, даже по трем. У тебя не найдется чашки кофе на завтрак?
— Даже целая кофеварка! Если, конечно, ты не возражаешь против сильно обжаренных зерен.
— Главное, чтобы кофеин был на месте.
— Черный? — спросила девушка, когда они прошли на кухню.
— Ага, — Макс благодарно принял чашку из ее рук и отхлебнул немного. Затем он открыл пакет и извлек оттуда пончик. — Угощайся!
— Спасибо, — ответила Джесси. — Так скажи, чему я обязана удовольствию видеть тебя в столь ранний час?
Удовольствие? Макс удивился. Вот он-то действительно наслаждался ее компанией. Девушка надкусила пончик. Над ее верхней губой осталась сахарная пудра. Ему внезапно до боли захотелось слизнуть ее.
Откуда берутся столь странные желания? Джесси Мартинелли не из тех, к кому его обычно тянуло. Рыжая, чуть полненькая, невысокого роста. К тому же она куда умнее, чем все его подружки. Черт, да она наверняка ходит в церковь и связывает секс только с браком и семьей!
Но, несмотря на все доводы разума, Макса неудержимо влекло к Джесси.
А может, вместо того, чтобы противиться этому влечению, нужно ему поддаться? И тогда это чувство исчезнет. Многого не требуется — всего лишь пара поцелуев. Поцелуи ведь не пробуждают в женщине бессмысленных надежд.
— Мне звонил Ливерсон. Он сказал, что его клиент отменил встречу, и мы назначили визит в особняк на это утро.
— А я тебе зачем? — спросила девушка, разрываясь между желанием быть рядом с Максом и пониманием, что это лишь усугубит ее страдания.
Она впервые поняла терзания одной художницы, которая не могла продавать свои работы, потому что вкладывала в них слишком много сил. Так и Джесси, превращая Макса в идеального мужа, вкладывала в него душевные силы. И как же трудно отдать его другой женщине, которая, скорее всего, будет видеть в нем только источник материальных благ.