Обычной одеждой в обители, как Хунд успел заметить, были простые холщовые штаны и такая же рубаха, крашенные в бурый цвет. На этих была такая же одежда, но некрашеная, светлая. Да и держались они властно — начальство, значит. Как это у них называется? Настоятель и… священники, надо полагать. Иеромонахи.
— Радость у нас, братья и сестры, — спокойно и негромко сказал немолодой настоятель. — Новый брат нынче готов присоединиться к нам.
Сестры? Хунд завертел головой, пытаясь определить, кто из одетых в бурые робы братьев на самом деле сестры, но свет слепил глаза, а сидящих в зале было не различить. И тут до него с запозданием дошло, что «новый брат» — это о нем. Стать монахом? Да с чего б это вдруг?! Однако каких-нибудь десять минут назад ему было все равно. Он думал, что идет на смерть, и не волновался. Тогда почему его взволновала мысль оказаться монахом?
Именно потому, что смерть вроде бы отменили. Покойнику все равно, а живому… а живому лишь бы дали время, там уж он разберется. Оживший Хунд стал слушать внимательнее. Как раз вовремя, потому что настоятель обратился к нему.
— Повторяй за мной, человече. Верую…
— Верую, — согласился Хунд.
Он говорил негромко, но монах не сделал замечания.
— …в Бога Нет, и вера моя крепка.
Голос Хунда утонул в коллективном бормотании — все собравшиеся в зале присоединились к нему. Бога Нет? Северянин впервые слышал про такого. Впрочем, он вообще мало знал о богах.
— Незачем придумывать идолищ! — строго возгласил настоятель. — Свято место пусто! Всегда пусто. Воистину пусто.
— Пусто, — подтвердил Хунд.
— Истинно так и да будет так, — завершил настоятель и удовлетворенно выслушал то же самое от Хунда и от зала.
Северянин ждал продолжения, но церемония закончилась.
— Иди, брат, — буднично сказал ему настоятель. — Эй, Наарен, объясни ему, как и что.
— А если я не пойду? — неожиданно для самого себя спросил Хунд.
Немолодой монах усмехнулся.
— Ты теперь пустовер, человече. Тебе отсюда другой дороги нет.
* * *
Мусорщики нижнего Бедельти традиционно не любили мусорщиков верхнего Бедельти, считая их лентяями и задаваками, не заслужившими своего счастья. Ну что там убирать наверху, скажите на милость? Ни битых бутылок, ни селедочных голов, ни дохлых кошек. А всю их верхнюю пыль вниз несет! Мусорщики верхнего Бедельти столь же традиционно недолюбливали нижних коллег, полагая их разгильдяями, которые больше шумят, чем работают. Да разве нужна внизу такая тщательность, с которой наверху вычищают щеточкой плитки тротуаров? Шварк-шварк метлой по земле, разгрести грязь по углам, вот и весь труд.