Найджел постарался побыстрее прекратить разговор.
— Очевидно, мы все уже узнали, — обратился он к Блэкли.
Полицейский понял его намек и попросил собравшихся задержаться в интересах следствия здесь на день или два. После этого он направился с Найджелом и сержантом Болтером снова к бараку. Кусочек запонки был найден за ножкой стола, были также обнаружены четыре отпечатка пальцев. Один на ручке револьвера, на дверце сейфа и других вещах в помещении. Несомненно, они принадлежали О’Браену. Два других отпечатка, очевидно, принадлежали Найджелу и Беллани. Но остался четвертый? Он был на подоконнике и коробке с сигаретами!
Найджел задумался. Появился некто… Его надо найти. Но потом он вспомнил об Эдварде. Ведь он стоял именно у окна и книжной полки, где находились сигареты.
Осмотрев барак, Блэкли устало сказал:
— Мне кажется, сэр, что все это не имеет смысла. Говорят, что покойники не молчат, но здесь все понятно. Конечно, неприятно, что такой известный человек, как О'Браен, совершил такое… Но все доказательства неопровержимы.
— Если обратиться к доказательствам, — медленно ответил Найджел, то покойный мог бы нам рассказать совершенно иную историю…
Блэкли принялся пощипывать свои усики. На него произвел впечатление уверенный тон молодого человека. К тому же он понял, каковы будут последствия, если окажется, что полиция сделала неправильные выводы. Отослав Джорджа в лабораторию с отпечатками пальцев, Болтера — в дом, чтобы он принес Найджелу что-нибудь поесть, он приготовился внимательно выслушать детектива.
Это было самое разумное решение, которое он принял за всю свою жизнь.
Когда еда была принесена и Найджел стал говорить, он периодически подчеркивал свои слова то куском колбасы, то мармеладом.
— Я придерживаюсь гипотезы, что О'Браен был убит, а не покончил жизнь самоубийством, — начал он. — Давайте рассмотрим все факты. Я хотел бы, чтобы вы были противником этой гипотезы, а я вас убеждал… Начну с психологической стороны.
Блэкли явно льстило, что Найджел усматривает в нем партнера.
Молодой человек продолжал:
— Все, кто знаком с О'Браеном, подтвердят, что он не был человеком, для которого свойственно самоубийство. Я мало его знаю, но тоже пришел к такому выводу. У него были свои причуды, но он не сумасшедший. Конечно, это был мужественный человек. У него хватило бы силы воли лишить себя жизни, но эта же воля помогла бы ему пережить любые трудности. Он был жесток в воздушных боях и так же безжалостно действовал бы в том случае, если бы ему пришлось кому-то мстить. Во всех его поступках сквозило жизнелюбие и жизнерадостность. Такие люди не прячутся в уголок, чтобы застрелиться.