— А сколько платить придется за концерт? — спросили орловские мужики.
— Бесплатно…
Аслан увидел, как засуетились, заторопились зэки. Ночь в зоне, в бараке — пусть малая, а передышка. Она тоже нужна.
Интеллигенты и идейные, все, как по команде, к ручью побежали, про инструмент забыли, про усталость.
«Жирные» даже бреются наскоро, словно не в зону, в санаторий их повезут.
Аслан закурил, присев у скалы.
— А ты, сынок, отчего не едешь? Давай, развейся. Выработки у тебя хватает. Поезжай, развлекись, согрей свое сердце. За себя и за меня, — предложил бригадир.
— Да ну их ко всем… — отмахнулся Аслан и, бросив докуренную до плешки папиросу, взялся за лом.
— Оставь его, Аслан. Ведь молодой ты. Поезжай, — попросил бригадир.
Аслан, коротко подумав, быстро собрался и раньше других залез в кузов.
В зону машины ехали торопясь. Обгоняя одна другую.
Вот и ворота раздвинулись, впустили. Во дворе вся хозобслуга мечется. Ужин заранее приготовлен. Аслан сразу в баню направился. Переоделся в чистое. Даже белую рубашку надел, чтоб ни в чем не уступить интеллигентам. И после ужина, строем, в красный уголок. Там уже и двери распахнуты, лавки расставлены, полы помыты. А вдруг зрителям мест не хватит, можно и на пол присесть.
Аслан оглядел скамьи. Выбрал место на передней, но на него зашикали. Мол, из-за тебя не то что артистов, сцену не видать.
Аслан пересел в самый конец.
Когда он в последний раз был на концерте? Давно — в детстве, в школе еще учился. Односельчане бабки решили детей порадовать. Это было два или три раза, но и сегодня помнилось.
Красный уголок уже был забит до отказа, когда вошли артисты. Они оглядели притихших, восторженных зрителей и прошли на сцену. Вскоре затрепетал занавес.
Артисты пели песню о Родине. Аслан не слышал слов. Он вглядывался в лицо девушки, той, которая стояла рядом с кулисами и пела тихим красивым голосом.
Она…
Потом были пляски, стихи, частушки, куплеты. Но вот конферансье объявил какую-то песню и на сцену вышла она…
Аслан не помнил, как встал, как прошел вперед и остановился у самой сцены.
Девушка пела о любви.
Аслану казалось, что поет она только ему, для него, каждое слово песни грело его сердце теплом.
«А ведь я заставлял себя забыть о тебе. Не вспоминать. Слишком долог и труден путь к тебе. Не моя в том вина. Будь свободным, пешком прибежал бы. Но ты поняла и приехала ко мне сама. Значит, любишь», — шептали неслышно губы Аслана. «Взгляни на меня», — просили глаза парня.
— Да не мешай же ты! — дернул его охранник. Аслан не пошевелился.
Девушка закончила песню. Зэки зааплодировали, Аслан громче всех. Она ушла за кулисы, не оглянувшись. Зал бесновался. Вызывал на бис. Певица вышла, смущаясь и краснея. Мужики с задних лавок перешли вперед, уселись перед самой сценой, по-детски улыбались, развесив губы.