Аслан подошел туда, где еще недавно был срезан, сглажен стык, соединивший два безымянных участка. Стал на Колени.
— Да отвернитесь, скоты! — прикрикнул старший охранник на мужиков, не понимающих, что случилось с Асланом. — Отец его там. Работал… Умер. Не дожил до реабилитации. И никто не знал, что рядом. Их хребет разделил…
Два десятка лет, два десятка километров и все та же смерть пролегли через перевал. Аслан вернулся к машине совсем седым.
Старший охранник сразу приметил это и, тяжело вздохнув, сказал с укоризной:
— Тех, кто безвинных сажает, самих бы на Колыму. Неужель и сегодня тех негодяев земля на себе носит?!
Аслан сидел в машине, понурив голову. Ни с кем не хотелось говорить, никого не желал видеть.
Молодой охранник, поняв состояние человека нутром, развернулся плечом, чтоб мог тот видеть трассу.
Аслан смотрел на убегающие повороты, спуски и подъемы. И виделся ему белый конь, бегущий за машиной. Удивительный конь. Белый, как снег, прозрачный, как дымка, а может, седой, как Колыма, как состарившаяся, несбывшаяся сказка.
Реабилитированы посмертно… Эти слова будоражили мозг, леденили сердце.
«Только бы бабку не известили. Не обрадовали б до смерти. Стара она для такого известия. Не переживет. Уж лучше пусть ждет. И их… Ждать куда как лучше, чем потерять надежду. Жизнь станет никчемной, ненужной и бессмысленной. Ожидание — это вера в лучшее. Когда она исчезнет, останется лишь смерть. Я тоже выжил, веря в сказку. Долго ждал. На чудо надеялся. И хотя потом все понял, думалось, что судьба пощадит хоть их. Ан нет… Но сказка вырасти помогла. Маленьким был, потому — верил. Интересно, кто придумал ее — отец, уходя, иль бабка, выплакавшись за ночь?» — думал Аслан, глядя на густые сумерки, скрывающие трассу
Он не слышал, о чем говорят его мужики. Как-то сразу потерял интерес к окружающим.
Машина остановилась у ворот зоны, просигналила громко, резко.
Мотнув гривой, исчез конь. Словно растаял. Да оно и понятно: не может сказка жить за колючей проволокой, в холодном бараке. Пусть вернется в Кабардино-Балкарию и ждет Аслана там, на воле, дома…
— Вылезай! — слышится команда охраны, и Аслан первым выпрыгнул из кузова.
В бараке все было готово к жизни. После ужина, съеденного вслепую, Аслан лег на шконку: до утра надо суметь взять себя в руки. И снова зарабатывать зачеты, чтобы скорее вернуться домой.
Утром бригаду повезли на новый объект. И снова кирки, лопаты, ломы закрутились в руках. Траншеи поползли в земле рубцами. Не до отдыха, времени в обрез. Не до перекуров — сроки взяли в тиски.