Сколько километров прошагали, сколько сугробов измяли, сколько еще идти? Впереди пурга смертью пляшет. Кто еще упадет? Кто живым вернется в зону?
Километрам и времени давно потерян счет. Да и к чему считать? Кто выживет, поскорее постарается забыть эту ночь. Кажется, ей никогда не будет конца.
— Вроде скоро придем, — слышит Аслан у плеча. Это Афиноген.
— Жив охранник?
— Не знаю. Нам его доставить надо. А уж там — судьба разберется.
— А он зачем жил?
— Другим охранникам, что рядом с ним — наука будет. Нас охранял, а свое уберечь не мог. И зачем этих мальчишек в пекло суют?
— Тебе его жаль? — удивился Аслан.
— У меня — сын. И ему когда-то предстоит служба. Разве он выберет, где ее пройти?
Ветер забивает снегом глаза, нос, воет в уши без отдыха.
Где зона? Где барак? Где шконка? Как дотащить к ней, постылой, заледенелую душу?
В пурге не понять, сколько теперь времени. В полярной ночи, когда чахлый рассвет проклевывается всего на три часа, во времени ориентируются только коренные северяне.
— Зона близко, — повторил Афиноген.
— Откуда знаешь? — не поверил ему Аслан.
— Волки отстали. Они шли за нами от самой машины. Свою добычу ждали, караулили. Я знал, раз волки подошли, умрет кто-то в пути, не дойдет до зоны. Волки запах смерти издалека чуют. А тут ты сковырнулся. Поднял тебя. А волки совсем близко были. Я их вой в любой пурге различу. Могильщик, не зверь.
— А я не слышал, — признался Аслан.
— Вплотную они не подошли. Почуяли запах винтовок у охраны. Иначе не глянули б, что нас много, взяли б в кольцо. И уж тогда кто свой шанс потеряет, кто найдет — не угадаешь, — вздохнул Афиноген.
— Чего ж не напали на нас? Там, в сугробе? Ведь я и отбиться бы не смог. А тебе против стаи одному не выстоять.
— Видишь, на мне унты из молодого волка. Шапка из волчицы. Выделана чукчами. Сыромятным методом. Без химии. Эта шапка и унты отбивают запах человека. Потому и не напали.
— Так это на тебя. А я тут при чем? Я на себя волчищ не натягивал.
— От тебя смертью на пахло. В этом волки лучше врачей разбираются. За кем этот зверь пошел, знай — недолго жить тому на свете.
— Черт знает что. Я считал, что для зверя все равно кого сожрать. Лишь бы пузо набить. А они с разбором, — усмехнулся Аслан.
— Да не то что с разбором. Ведь запах смерти от человека больного, слабого. А ты за свою жизнь дрался бы со зверем, не дал бы себя задарма сожрать. Вот и не решились… Охранника дежурили. Ждали, что мертвого оставим на трассе. Тут они его живо из могилы достали бы. Каждую кость обглодали. Но не повезло им. А теперь, почуяли запах зоны, жилья человечьего, и вовсе ушли…