– В основном о маминой жизни. Бабушка считала, что мама должна перестать бродяжничать, что ей пора осесть и обзавестись домом для меня. Бабушку пугала вереница возлюбленных в ее жизни. Она считала, что это плохо действует на мою нравственность.
– Сдается мне, что твоей бабушке не об этом надо было беспокоиться.
– Откуда тебе знать? У меня тоже могла быть бездна поклонников. Я могла иметь десяток любовников.
– Ну и имела?
– Нет. У меня даже с Джоном ничего не получилось. Я вообще не уверена, что способна жить с мужчиной.
– Но со мной-то ты живешь.
И правда. И с каждым часом все больше и больше к нему привыкает. Тридцать один год, и ни разу не любила, ни разу не встретила человека, которому доверилась бы настолько, что впустила его в тайники своей души. Бабушка боялась, что она унаследует от своей матери склонность к мимолетным романам. А она пошла другим путем: вообще выбросила из жизни любовь и преданность.
Дочери и матери. Только, хочешь того или нет, яблоко от яблони всегда недалеко падает. Хорошее или плохое, но от матери что-то передается.
Барт обнял ее, положив руки на округлый живот.
– Малышка у нас сегодня тихонькая.
– Точно. Наверное, готовится к выходу в свет.
– Я и сам от этого дурею.
Что за удивительный человек! Сначала она думала, что, может, он с приветом и возбуждается от беременных женщин. Она не могла поверить, что способна ему понравиться как женщина, и пыталась найти этому всяческие объяснения. Но это была ее проблема, а не его.
– Расскажи мне о Джеки Брюстер, – возобновил он разговор. – Вы всегда были близкими подругами?
– Пока были в средней школе – да, а последние несколько лет почти не виделись. Она была занята Беном, а я своей работой. Но все дело в том, что, сколько бы мы ни были врозь, как только встречались, начинали опять относиться друг к другу как в былые годы, будто и не расставались.
– Вы когда-нибудь работали вместе?
– Никогда.
– А какие-нибудь финансовые операции? Ты давала ей деньги в долг, подписывала какие-нибудь займы?
– Она никогда не просила.
– Близкие подруги, и больше ничего, – нахмурился Барт. – Тогда перейдем к Джону Гардисону. Расскажи мне все о своем коллеге.
– Что именно ты хотел бы знать?
– Что он из себя представляет. Его личные качества, склонности, темперамент. Он давит на тебя? Ревнует?
Миган покачала головой.
– Хочет ли он моей смерти?
– Я так не говорил.
– Но подумал. Я так не могу, Барт. Не могу смотреть на каждого знакомого и думать, что все хотят моей смерти.
– Но куда от этого денешься? Если за всем этим не стоит Джошуа Карауэй – а я пока что не уверен, что это не так, – значит, есть кто-то другой. И мы должны вычислить его и остановить.