— Что это? — Еукам не то чтобы испугался, но насторожился: ведь не часто приходится иметь дело с необьяснимым. А то, что он видел сейчас перед собою — было куда загадочнее любых Бран и струн, их соединяющих!
— Это, мой шаман, — прошептала за его спиной Жалыдын, — памятник расточительству лысомордых.
— Памятник?! — Еукам ничего не понял, а подруга тоненько рассмеялась.
— Ну да, Ниррам. Памятник. Многие возы сожженного дерева, земляного масла, кизяков… Всего, что может гореть и освещать лысомордым стены их каменных жилищ. Такое зарево случается пока редко — только когда они устраивают какой-то праздник, но раньше не было и этого.
— Откуда ты все это знаешь? — Недоверчиво спросил Разбуженный.
— Те, кто имел счастье оказаться среди Шестнадцати — могут познать всё, до чего может дотянуться объединенный мысленный взор Шестнадцатисторонника.
— Как это, расскажи? — Еукам перевернулся на спину и встретился взором с Тысячеглазым Праотцом.
— Это трудно передать тому, кто не был внутри… Невозможно, наверное. Ты видел в ЗАбытие, как одна какая-нибудь брана раскрываясь, теряет свою сущность, становясь совершенно другой? У нее изменяется сила, границы, протяженности и напряженность в любом ее месте. И, полностью раскрывшись — она поглощает и свое предыдущее состояние и обзаводится десятком новых, становясь совсем другой сущностью. Чем-то неизмеримо бОльшим… Так и я, слившись с остальными Пятнадцатью, на краткий миг получаю силы и возможности познания почти равные могуществу Сильного. Я смогла бы повелевать самим Ооргом, не стань он Сильным!
— М-м-м? — Недоверчиво промычал Еукам. — Ооргом?
— Но… пока что, — прислушиваясь к чему-то, пробормотала Жалыдын, — мне и с собой справляться удается плохо. Там кто-то есть.
Ведьма вытянула тонкую руку в направлении шелестящей рощи у подножья холма, которую они миновали, пройдя по самому её краю.
— А! — Отмахнулся Еукам. — Опять несколько лысомордых на ночную стоянку остановились.
— Нет, — не очень уверенно спутница покачала косматой головой. — Это совсем не лысомордые. И не звери.
— Кто же? — Уши на голове Ниррама замерли.
И в этот миг в наступившей тишине вдруг раздался короткий тонкий свист и что-то больно клюнуло Ниррама в правую ляжку. От неожиданности он едва не закричал, а мгновением позже рассмотрел, как качается оперенье на конце пробившей ногу стрелы.
Нельзя сказать, чтобы шаман был большим знатоком вооружений, но уж стрелы-то еще в юности он видел всякие — и разных народов лысомордых, различающиеся в основном длиной и тщательностью выделки, и испещренные священными значками снаряды своих соплеменников. Разные наконечники для разных целей — ничего особенного.