– Получай!
Это был лещ. Но в данной ситуации выбирать не приходилось. Я поднял рыбину и
поспешил уйти. Уже на лестнице я услышал отчаянный крик Вилле:
– Хочу птичку! Плохая мама! Хочу птичку!
– Это плохой дядя, – пыталась успокоить мальчика мама. – Не плачь, мой маленький.
Сейчас мама сварит Вилле кашку. Давайка лучше споем вместе: «Раз морковка, два
морковка, свёкла, репка и редис…»
Я вышел из подъезда, пряча под свитером леща. Эта была моя первая зарплата, и,
наверное, я должен был испытывать гордость и радость, но вместо этого я думал лишь о
том, что второй зарплаты у меня, возможно, больше никогда и не будет.
Мой первый опыт оказался далеко не самым удачным, но все же я решил
попробовать еще раз. Возможно, воспитание детей – просто не мое призвание. Может
быть, меня ждет великое будущее в какойто другой профессии.
Честно говоря, я был в этом абсолютно убежден. Надо только суметь ее найти, эту
подходящую для меня работу.
Почти человек
Третий рассказ пеликана
На город опустился теплый летний вечер. Я снова побрел к лодке, под которой
провел прошлую ночь. Моего утреннего друга на месте не было. Кто знает, может, после
встречи со мной он решил найти себе другое жилье. Спрятав голову под крыло, я пытался
заснуть, но сон никак не приходил. События дня снова и снова всплывали в голове. Я
вспомнил, как чешущийся громила предлагал мне бутерброд в виде кулака, а маленький
мальчик рассказывал о неслыханных вещах: о времени, о Солнце, о движении Земли, и как
я потом летал в подъезде, с каким трудом пытался завязать шнурки на ботинках Вилле и
застегнуть пуговицы на его куртке. Вспомнил, как ел детское питание из баночки и как
разозленная женщина кричала на меня, называя чудовищем. Ох, это было ужасно
неприятно. Мне даже показалось, что я снова чувствую, как холодная рыбина больно бьет
меня в клюв и шлепается к моим ногам. Мне стало жалко себя до слез.
Как же так, ведь я приехал в город людей, отказался от вольного ветра, заставил свои
крылья работать подобно рукам. Мои бедные лапы, которые я раньше никогда не впихивал
в кожу других животных, ужасно болели от бесконечных блужданий по каменным улицам
среди каменных домов.
Я променял прибрежный песок, морскую пену и шум тростника на грубые камни
мостовых, а милый сердцу крик моих детей – на завывания сирен и жужжание
холодильников. Не совершил ли я ужасную ошибку? А может, стоит прямо сейчас
подняться, выбраться изпод лодки и, превозмогая боль и усталость, полететь к родному