берегу, какой бы длинной ни была дорога назад?
Я встал и пошел, потому что спать все равно не мог – сон в ту ночь обходил стороной
мою лодку. Однако я решил все же пока не возвращаться домой.
Настроение у меня было печальнотревожное, хотелось развеяться. Незаметно лапы
привели меня к зданию Оперы.
На сей раз на ступеньках не было дам в изящных платьях и кавалеров в элегантных
костюмах, в больших окнах не горел свет. Я осторожно подкрался к двери и прислушался.
Но не услышал ничего, ни звуков флейты, ни чудесного голоса Папагено.
Что произошло, куда они все исчезли: музыка, радость, жизнь?
Я сел на ступеньки перед дверью, чтобы дать лапам немного отдохнуть. У меня все
еще была надежда, что в конце концов свет обязательно зажжется и флейта вновь заиграет.
Время шло, но ничего не происходило. Я задремал, и до самого утра меня мучили
кошмары.
Во сне я снова был в парке и спал под деревом. И снова туда пришел полицейский в
синей форме и схватил меня за шиворот. Он грозил, что упечет меня за решетку, если я
сию же минуту не скажу ему, сколько в году секунд.
– Пощадите меня, – умолял я. – Я не умею как следует считать. Год – это так много, а
я очень устал.
Но он не слушал и все сильнее тряс меня за шиворот. Пришлось открыть глаза, и
только тут я увидел, что лежу не в парке, а на холодных ступеньках оперного театра. Надо
мной склонился человек и пытается меня разбудить. К счастью, синей формы на нем не
было. Над головой уже вовсю светило солнце.
– Молодой человек, здесь нельзя спать.
Спать нигде нельзя, это я уже стал понемногу понимать. Я протер глаза и с трудом
поднялся. Человек, разбудивший меня, показался мне знакомым. Правильно! Он стоял
тогда у дверей и проверял билеты, охраняя вход в сердце оперы.
– Что вы здесь делаете? – с подозрением спросил он. – Это не самое подходящее
место для сна.
– Я ищу работу.
– Вы что, безработный тенор? – усмехнулся он.
Да уж, как меня только не называли за эти несколько дней, которые я провел среди
людей: и бродягой, и чудовищем, а теперь еще и тенором. Я уже был готов обидеться.
– Уж лучше быть безработным тенором, чем рвать билетики при входе, – ответил я.
Хотя, откровенно говоря, даже понятия не имел, чем занимается тенор.
– Каждому свое, – задумчиво произнес мужчина. – К тому же я не только проверяю
билеты. По окончании спектакля смотрю, все ли вышли из зала, потом закрываю двери, а
утром первым их открываю.
– У вас длинный рабочий день.
– Нас было двое, но у моего напарника врачи обнаружили грыжу, и теперь он не
может работать. А на его место так пока никого и не нашли. Кто ж пойдет на такую