Новая вспышка зарницы. Я глянула в сторону берега и увидела Скунса — он мчался вдоль реки, низко наклоняясь под нависавшими ветвями и шибче кролика перепрыгивая кусты.
— Совсем плохие новости, — предупредила я.
— Я его вижу, — откликнулся Терри.
И больше мы его не видели. Зарница угасла, прокатился громовой раскат, река, кипя и бурля, тащила нас дальше.
Река тащила нас, дождь нагонял, зарницы вспыхивали все чаще, и гром уже почти не отставал от них — он раскатывался с такой мощью, что вода в реке дрожала, и меня тоже пробирала дрожь.
Не знаю, долго ли мы так мчались по воде, но в какой-то момент река сузилась — Сабин часто сужается, а потом расширяется снова, — и мы приблизились к тому месту, где от берега в реку тянулась песчаная отмель. Самое место для Скунса, чтобы подловить нас, сообразила я.
Наша влажная дорога каждые две секунды освещалась вспышками зарниц, и я поглядывала то на берег, то на отмель, высматривая Скунса, но так его и не увидела. Может быть, река оказалась слишком быстрой для него, и он не успел перехватить нас?
Жуткое дело — нестись по разбушевавшейся воде на хлипком бревнышке. Я подумала: может, нам удастся сойти с него на отмели, остаток пути пройдем через лес? Если нам удалось опередить Скунса, глядишь, он нас так и не нагонит?
К добру или худу, от этого плана пришлось тут же отказаться: полыхнула и повисла зарница, и тут-то я увидела, как по берегу несется Скунс. Он должен был поравняться с отмелью в тот же миг, что и мы, но пока он оставался значительно выше — футах в двадцати над уровнем воды.
— Отгребай! — скомандовала я.
Одной рукой каждый из нас цеплялся за дерево, оставалась одна свободная рука и обе ноги, которыми мы и принялись бить со всей силы по воде, словно одуревшие каракатицы. Полено отклонилось до берега, и все же Скунс прыгнул. При свете зарницы я видела, как он оторвался от земли и на миг повис в воздухе, сучья деревьев у него за спиной казались костлявыми пальцами, норовившими его схватить. Он приземлился на песчаную отмель — невредимый, мягко, словно кот. Зарница погасла, и сделалось темно — ладонь у себя перед глазами не разглядишь.
— Ногами! — заверещала я, заглушая вой потока. И мы заработали ногами, изо всех сил отталкиваясь от воды, подгребая свободной рукой.
Когда вновь полыхнула зарница, я увидела, что Скунс уже выскочил на край песчаной косы — в тот самый момент, когда нас проносило мимо. Он стоял в трех шагах от меня, и я схватила револьвер, висевший у меня на шее, направила дуло на Скунса, а Терри велела: «Ныряй!»
Терри окунул голову в воду, и я выстрелила. Я понятия не имела, не даст ли револьвер осечку, ведь в него попала вода, но, к счастью, патроны оказались в порядке, и револьвер выстрелил. Яркая, короткая вспышка — и я увидела, как птица, свисавшая с головы Скунса, оторвалась и улетела прочь. Скунс, вздрогнув, остановился, и, хотя зарница угасла и свет померк, даже в темноте я почувствовала, как он резко взмахнул рукой — и в следующий миг отчаянно вскрикнул Терри.