Мы обогнули этот песчаный выступ как раз в тот момент, когда Скунс выскочил на самый его край и попытался схватить нас. Терри заходился в крике, ужас как громко вопил, и при очередной вспышке молнии я разглядела, что с ним такое: мачете, которое таскал за собой Скунс, теперь торчало из нашего бревна, а рядом с ним — рука Терри, как-то странно изменившаяся. Вспышка продлилась меньше мгновения, но я увидела, что кончик пальца на этой судорожно вцепившейся в бревно руке отрублен начисто, и из раны толчками бьет кровь. Чертов Скунс швырнул в Терри мачете — хорошо хоть в голову не попал.
Времени волноваться по такому поводу у нас не было. Мы оба продолжали бить ногами и подгребать свободной рукой. Оглянувшись, я увидела, как Скунс погружается в воду, голова его ходила вверх-вниз, как большой пробковый поплавок. Шляпа, должно быть, приросла к его голове — на плаву она держалась крепче родинки.
Река сделалась глубже, шире и быстрее, нас понесло уже с изрядной скоростью, так быстро, что я боялась оторваться от бревна. Пришлось вцепиться в него обеими руками, и так же поступил Терри. Ногами мы еще работали, но и без наших усилий река и ливень стремглав тащили нас вперед.
Я глянула через плечо, опасаясь увидеть Скунса совсем близко, но он пропал из виду. Я не знала, ушел ли он под воду или сдался на этот раз и вылез на берег. А может быть, он все еще плыл за нами, потому что было темно, и в этой тьме течение несло бревна, сучья, ветки — человеческих рук и ног среди них не отличить.
Я мечтала, чтобы дождь прекратился, но все никак. Это был не просто ливень, а, как сказала бы мама, разверзлись хляби небесные. Впрочем, Джинкс в таких случаях ляпала: корова писает на плоский камень.
Молнии все так же прожигали небо, а раз я видела, как огненное мачете обрушилось из вышней тьмы на прибрежное дерево, и дерево вспыхнуло, словно факел. Отблеск огня упал на реку, и почудилось, будто река течет кровью. Жар от этого пламени ощущался даже там, где мы проплывали, в стороне от берега. И при этом огненном свете я разглядела кое-что еще: темный холмик в воде возле берега, вроде кучи песка, и вдруг эта куча поднялась и снова опустилась, нырнула и принялась бороться с течением, и я видела, как это нечто добралось до берега, змеей скользнуло наверх и растворилось в лесу. Рассмотреть очертания того, что я сначала и вовсе приняла за маленькую прибрежную отмель, не удалось, но я догадывалась, что это Скунс. Непостижимо, как он сумел проплыть по бурлящей реке, среди всего этого мусора, и выкарабкался-таки на берег! Я уговаривала себя, что зрение меня обмануло, что я видела всего-навсего бобра, просто он показался намного чернее и больше в неверном отсвете пламенеющего дерева.