— Берем деньги и пепел и сматываемся поскорее! — сказала я.
— Конечно, — подхватил Терри.
— Ты считаешь, что Скунс махнул на нас рукой? — спросила я.
Терри пожал плечами:
— Почем знать? Весьма сомневаюсь. Ему, похоже, нравится убивать. Я-то вовсе не верил, что Скунс существует на самом деле, а теперь у меня ноги дрожат от страха. Придется мне извиниться перед Джинкс.
— Если он шел за нами, то он выспался и двинулся вниз по реке, — спохватилась я. — Мама и Джинкс ждут нас там на отмели. Если он доберется до них первым…
Я не закончила фразу.
Терри бросился к сараю и поспешно отпер его. Там было полным-полно и досок, и всяческих заготовок. В одном углу — скворечник, почти достроенный. Терри отодвинул доску от задней стены. Она поддалась со скрипом, выпала пара гвоздей. Между этой внутренней доской и наружной обшивкой оказался большой зазор. В нем поместились две большие банки из-под сала.
Терри вытащил банки за проволочные ручки и поставил на поленницу. Отыскал отвертку и с ее помощью открыл обе крышки, одну за другой. В каждой банке лежало что-то завернутое в старые полотенца. Терри вытащил оба свертка, раскрыл их и показал мне. Оказалось, что внутри — банки из-под варенья. Одна с пеплом, другая с деньгами.
— Я хотел, чтобы ты видела, как я упаковал деньги и то, что осталось от Мэй Линн, — пояснил он. — Чтобы ты знала, где что.
— Теперь я знаю, — сказала я. — Закрывай, и пошли.
Мы сложили банки в мешки, одну ко мне, другую к Терри, я даже не посмотрела, где какая. Я спрятала ненужный пока револьвер в карман комбинезона, и мы тронулись в обратный путь.
Мы сообразили: поскольку Скунс, живя в лесу, перенял что-то в том числе и от белок, он может выбрать самый короткий и прямой путь по берегу реки. Но для нас дорога через густые заросли вдоль реки была едва ли посильна, и мы решили вновь сделать крюк. Вернуться тем же путем, каким пришли сюда — в надежде, что на той тропе не столкнемся со Скунсом.
Скунс. Мой мозг с трудом привык к идее, что это не сказка, а реальность. С тем же успехом настоящим мог оказаться Козел Злыдень[1]. Оказаться настоящим и погнаться за нами.
При свете дня уже не так трудно было пробираться через болота, и поначалу мы шли в хорошем темпе. Видели множество змей, в том числе африканскую гадюку, хотя она вообще-то редко встречается. Это пресмыкающееся не ядовито, но может здорово напугать человека, если приподнимется на хвосте и раздует голову, точно кобра.
Видели мы повсюду и тех, на кого змеи охотились, — мышей и крыс. В одном месте их было много-премного, так и скакали в траве, словно блохи по уличной собаке. Видели мы и большие стаи ворон, а в одном месте трава была вытоптана — там пронеслось стадо диких кабанов. В разгар дня болото нагрелось, и от него подымалась крепкая вонь, но то были французские духи по сравнению с тем, как пахло в доме проповедника. Вдали вновь послышался гром, и при свете дня вновь полыхнули зарницы.