Еще несколько минут оба эсэсовца молча прислушивались к отдалявшейся от школы стрельбе — это поднятый по тревоге охранный взвод выбивал с территории школы бог весть откуда свалившегося на него противника. Но, лишь убедившись, что опасность действительно миновала, Вест неуклюже выбрался из-под стола и, метнувшись к стене, все еще несмело выглянул в разбитое окно. Он принадлежал к тем воителям, в восприятии которых любое проявление храбрости было равносильно проявлению глупости.
— Это все «африканский клад фельдмаршала», проклятое, не существующее «золото Роммеля», — прогнусавил он, с трудом пробивая слова не через рот, а через вечно забитый, хронически простуженный нос.
— С чего вы взяли, унтерштурмфюрер? — проворчал фон Шмидт, поспешно натягивая на себя сапоги.
— Потому что почти все, кто имел хоть малейшее отношение к африканским сокровищам фельдмаршала, уже погибли.
— Не все, как видите, — проворчал фон Шмидт.
— Или, в лучшем случае, сосланы на Восточный фронт, чтобы уже в ближайшие дни сложить там головы.
«Неужели это нападение действительно связано с «африканским кладом Роммеля»?! — усомнился фон Шмидт. — Странно, я об этом почему-то не подумал, — проворчал он про себя, неохотно выбираясь из своего лежбища. — Не привязал ты «золото Роммеля» к нападению, хотя обязан был. Но если все высшие чины, которым что-либо известно об этом проклятом морском кладе, хоть немного заинтересованы в том, чтобы он достался рейху, тогда кто же, черт побери, заинтересован предать его небытию вместе с тобой?!»
— Хотелось бы и в самом деле знать, кого сюда принесло в такую рань? Неужели англичан? — скорее из желания продолжить разговор, нежели из стремления узнать истинное мнение адъютанта, пробормотал барон. — Очевидно, англичан. Итальянцы и русские пока что отпадают, им сейчас не до африканских сокровищ фельдмаршала.
— А что, если нападение это организовано кем-то из наших? — неожиданно предположил адъютант.
— То есть как это — «из наших»? Кого вы имеете в виду, Вест? — Ответ барону был известен, однако для него всё еще важно было услышать его из чужих уст.
— Тех, кто давно решил, что после капитуляции «сокровища фельдмаршала» рейху уже не понадобятся. Зато очень пригодились бы им лично.
— Тогда это не офицеры, не патриоты рейха, а залежалое окопное дерь-рьмо!
Достав из кобуры пистолет, фон Шмидт подошел к разбитому окну и, вдохнув полной грудью отрезвляющую рассветную прохладу, так и остался стоять у него, презирая опасность, которой подвергал себя. Оберштурмбаннфюрер уже не сомневался, что ему не дадут дожить до тех дней, когда можно будет спокойно заняться поиском сокровищ фельдмаршала, однако постоянные страхи, подозрения и неизвестность настолько утомили его, что временами барону хотелось только одного: чтобы «всё это» произошло как можно скорее. Слишком уж утомительным представлялось ему подобное ожидание.