— О том, каким несносным грубияном вы способны представать перед женщинами, княгиня мне уже поведала. Не пытайтесь выглядеть еще ужаснее.
— Она никогда не говорила, что дружна с вами. Хотя любая другая не удержалась бы, чтобы не похвастаться таким знакомством.
— Любая другая — да. Но не княгиня… — повертела головой Кларета. — Эта способна молчать.
— Уж не она ли исполняла роль связной между вами и заместителем министра внутренних дел?
— Наконец-то!
— О чем вы?
— Просто я давно ждала этого вопроса. Вы ведь спросили искренне?
— А как еще можно спрашивать о таком?
— Теперь я уверена, что это не княгиня Сардони выдала мою тайну.
— Какую еще тайну? — рассеянно спросил обер-диверсант рейха.
— Относительно информации, связанной с Муссолини.
— Не она, конечно. Да и виделись мы с ней давно. У меня появились более надёжные источники. Остальное вам известно.
— А вот мне она рассказала всё. Ну, почти всё, — тотчас же исправила свою оплошность Кларета. — Кое-что я, правда, узнала не по её воле.
— Что и заставило затем княгиню разоткровенничаться с вами. То есть вы сумели принудить её к этому.
— Вот видите, а вы ни с того ни с сего напали на меня: «Замените своих информаторов! Замените информаторов!». Оказывается, они тоже кое-чего стоят.
— Наше величие в непобедимости наших врагов. В непобедимости… побеждаемых нами врагов.
— Фюрер любит такие высказывания.
— Ничего подобного. «Наше величие — в непобедимости наших врагов!» — отныне это мой родовой девиз.
* * *
— Кто это приходил к вам, наш генерал? — возникла в проёме двери Альбина, как только провела гостя.
— Бывший сослуживец. Решил проведать.
— «Бывший сослуживец» из гестапо, решивший проведать, чтобы любезно вручить вам ампулу с ядом, — почти злорадно прокомментировала «Двухнедельная Генеральша».
— О чем это вы, фрау Крайдер?!
— Я была в коморке, что за стеной, с которой начинается чёрный ход. За этой хилой стенкой слышимость лучше, чем если бы Я была рядом с вами, в комнате.
— Вот оно что, — вяло отреагировал Бургдорф, прекрасно понимая, что это уже не первый случай подслушивания. — Зря вы так рисковали. Представляете, что было бы, если бы гестаповец заподозрил вас в подслушивании? Если бы он изобличил вас?
— Он, естественно, негодовал бы, но вы-то за меня вступились бы, наш генерал Бургдорф.
— Вот оно, коварство женщины.
— Оказывается, вы уже дослужились до того, что к вам на дом уставляют ампулы с ядом, — не стала Альбина обсуждать с ним извечную легенду о непостижимом коварстве женщины.
— Ни о какой ампуле вы только что не слышали, фрау Крайдер, — смертельно побледнел адъютант фюрера. — А если случайно услышали, то сразу же забыли о ней.