Чтобы произвести один точный выстрел, стрелок должен стать частью оружия, его продолжением. Потому каждый подбирает оружие по себе — включая вес, систему, конфигурацию… «Кольт спешиал» я выбрал «под себя», надеюсь, он меня тоже.
Револьвер держу левой рукой, укладываю на ладонь правой, спина прямая, ноги расставлены носками внутрь… Возникает «момент выстрела» — здесь, как в поединке, нельзя увидеть удар противника, его можно предугадать; когда становишься словно частью оружия, момент выстрела нужно почувствовать. Плавно веду спусковой крючок первой фалангой указательного пальца…
Оружие подскакивает едва заметно, еще… Даже не смотрю, что попал, — я это знаю. Плита медленно и плавно опускается на уровень пола.
— А вот это — класс… — спокойно комментирует Тор, пока я пополняю освободившиеся гнезда барабана. — Вход свободен. Добро пожаловать в Город мертвых.
На упавшей плите — какие-то буквы. Направляю лучик фонарика:
«Стой! Запретная зона! При приближении — расстрел на месте!»
Тор стоит рядом, читая надпись…
— Сказано сурово, но без учета характера… — говорю я.
— Чьего?
— Русского. Анекдот помнишь: «С этого моста прыгать строго воспрещается!»
— А не гребет! — бодро отзывается Тор и лезет наверх.
Что-что, а пужать и запрещать у нас любят. Кто бы еще выполнял те запреты… А уж писаные — и подавно тем более…
«Если на клетке со слоном написано: „Буйвол“ не верь глазам своим!»
«Путники спешили оставить место боя. Скоро пещера начала суживаться и перешла в скалистый коридор, круто подымавшийся вверх…
…Колоссальная пещера раскинулась на десятки миль в глубину и на много миль в стороны. Дно ее было глубоко внизу, а свод скрывали клубившиеся в высоте золотистые облака. По-видимому, они и освещали все пространство мягким светом, похожим на тот, какой бывает во время захода солнца…
…Летящий ящер быстро приближался. Он взмахивал громадными кожистыми крыльями, широкая пасть его была раздвинута, и в ней среди длинных острых зубов трепетал красный язык… Но самым поразительным было то, что на спине этого чудища сидел человек…
…У него было длинное бледное лицо с крючковатым носом, крепко сжатые губы, огромные, широко расставленные черные глаза… И эти глаза с неумолимой злобой смотрели на Элли!»
Лека захлопнула книжку. Ей вдруг стало страшно, как когда-то в детстве, когда папа впервые прочел эту главу…
Она тогда забилась в угол кресла, торшер под тяжелым желтым абажуром казался ей невнятным лунным пятном, и ей казалось, что из темноты на нее несется чудовище…
«Папа, перестань, не нужно!»
«Что случилось?» Папа встал, подошел к Леке, погладил по голове.