Гранитные тропы в ночном пребывают пространстве
Гостями из камня. Луною пронизан туман.
Домов западня совершенна. В немом постоянстве
Застыл Командор, попирая поверженный клан.
И профиль размыт, как на мелкой разменной монете
Ознобным азартом нечистых трясущихся рук…
Недвижна десница на тонком толедском стилете.
Ничто не тревожит. Ни мрак. Ни обман. Ни испуг.
Не важны знамена, победы, восторги и слава,
Не важны знаменья и сроки исходов и смут —
Законы свои у недвижной гранитной державы,
Где гулкость веков равнозначнее счета минут…
…Но счет не окончен. Подвержен покой постоянства
Еще беспокойству, как Яростной боли от ран,
Как стону любви, как безумству, как страсти, как пьянству,
Как бесу беспутства — напротив стоит Дон Жуан…
Скиталец любви, отрешенный от рая и ада, —
Лишь привкус предательства, горький, как привкус простуд,
Лишь память разлук в перекрестье вокзального взгляда,
Лишь бред расставаний в разрывной сумятице смут…
Скрестились клинки. Вороненая сталь совершенна.
И скрежет металла о камень — как камня о жесть.
Гордыня гранитного гранда тяжка и нетленна.
Его безразлична любовь. И — безжалостна месть.
…Из резаных ран камни черные красит багряным
Горячая кровь, наполняя зарею туман…
Чуть слышно дыша, над поверженным спит истуканом
Отверженный странник любви — шевалье де Жуан…
По старому стилю весна. Или все-таки лето?
И блики зарниц на мерцающей глади озер,
И дальние всполохи листьев и странного света…
Пространство небес над гранитным безмолвием гор.