— А почему нет? Сами видели — я воевать могу. А ситуация такова, что в одиночку стало не очень-то уютно. Все вокруг будто озверели. Те же нео раньше десятками бродили, теперь же кучкуются, собираются в толпы. Говорят, на Кремль идут — двумя ордами сразу.
— Тебе-то с того что? — недружелюбно спросил Книжник. — Ты же сам по себе!
— Так я и говорю: одному стало туговато. Вам троим, с союзничками вашими, — и то несладко. А примкнуть к вам для общей пользы — можно.
— Даже если среди нас шайны? — прищурился Зигфрид.
— Они-то вами не побрезговали…
— Да что не так с этими шайнами? — нетерпеливо пробормотал Книжник. Но его не слушали.
— В общем, мне с вами пойти сподручно, — заявил Чико. — Глядишь, первым за Колечко выберешься…
— С чего ты взял, что мы ищем выход? Вроде движемся быстро, слухам нас не обогнать…
— На то они и слухи, чтобы впереди бежать, — хмыкнул огнеметчик.
— Неужто радио? — предположил Книжник.
Чико промолчал. Грубая серая вязка на лице не давала разобрать его эмоции. Но отчего-то казалось, что этот странный человек хитро улыбается под своей маской.
И тут Книжник заметил нечто, что заставило похолодеть не меньше, чем при виде Туши.
— А можно вас попросить? — дрогнувшим голосом сказал семинарист, — Снимите очки…
Чико вдруг замер. Не сказав больше ни слова, развернулся и быстро пошел прочь. Баллоны у него за спиной мерно покачивались, вся фигура демонстрировала силу и независимость.
— Зачем ты это сказал? — проговорила Хельга. — Обидел его небось.
— Что-то не похоже на обиду, — недоуменно сказал вест. — В чем дело, Книжник?
— Знаете, почему он не снял очки? — произнес парень, глядя во тьму, в которой растворилась фигура неожиданного спасителя, — Я заметил, как он стянул с руки перчатку. Так, машинально — горючая смесь на запястье капнула.
Он замолчал. Друзья ждали продолжения. Книжник пожал плечами, словно не уверенный в том, что собирается сейчас сказать:
— В общем, там, под перчаткой… Там была… пустота.
— Как это — «пустота»? — спросила Хельга. Зрачки ее расширились и сверкнули в лунном свете — как у кошки.
— А вот так, — сердито бросил семинарист. Он злился на самого себя — за то, что не так уж уверен в увиденном. Чего доброго, посчитают за психа. Для убедительности поднял руку, потряс растопыренной пятерней. — Вот только что он этой рукой огнемет держал. Перчатку снял — а там нет ничего. И рукав пустой!
— Что за чертовщина? — усмехнулся Зигфрид. — Уж не померещилось ли тебе? Ты у нас впечатлительный малый.
— А та жаба, что Хельгу слизнула, — тоже померещилась? — огрызнулся Книжник. — Она тоже, считай, невидимой была — пока от стенки не отлипла и на нас не бросилась.