И тут я неожиданно для себя улыбнулся.
Какое-то время мы оба молчали, затем Люси сказала:
— Помнишь Трейси Маннос с Восьмого канала? Мы познакомились на приеме у Грина.
— Конечно. Она управляющий директор.
— Трейси позвонила мне на прошлой неделе. Договорилась о том, чтобы филиал их студии в Батон-Руж сделал пробную съемку с моим участием. Увидев результат, она предложила мне работу в качестве штатного юридического обозревателя.
— В Батон-Руж? — спросил я.
— Нет, Элвис. У вас в Лос-Анджелесе.
Я лишился дара речи. Казалось, мерло шибануло мне в голову.
— В деньгах я только выиграю, и мы будем ближе к тебе, однако это такой серьезный шаг… — В голосе Люси сквозила неуверенность.
— Ты переедешь в Лос-Анджелес? — спросил я, не в силах поверить собственным ушам.
— Мне надо хорошенько подумать. Есть Бен. Есть мой дом и мои друзья. И я не знаю, как быть с Ричардом.
— Пожалуйста, соглашайся. — Мой голос звучал хрипло.
Люси снова умолкла. Наконец она произнесла:
— Я пока еще ничего не решила. Я должна подумать.
— Я сказал Джо, что собираюсь перебраться в Батон-Руж.
Еще одна пауза.
— Это правда?
— Да.
— И ты готов на это пойти?
— Да.
— Почему?
— Ты же знаешь, Люси. Потому что я тебя люблю.
Люси долго молчала, а когда наконец заговорила, то в ее голосе появились радостные нотки.
— Мне нужно подумать.
— Позвони мне завтра.
— Возможно, к завтрашнему дню я еще не буду знать ответ.
— А ты все равно позвони.
— Я тебя люблю, Самец, — сказала Люси. — Не забывай об этом.
Люсиль Шенье положила трубку, а я лежал на полу кухни и улыбался, уставившись в потолок. И вскоре до меня дошло, что я наконец придумал единственный способ сделать так, чтобы в отношении Джонатана Грина восторжествовала справедливость.
Или, по крайней мере, справедливость в первом приближении.
Для начала я позвонил Эдди Дитко. Он приехал вечером; кашлял, шмыгал носом, но с радостью поужинал спагетти с соусом «Путанеска» и выслушал мой рассказ о событиях в ангаре под ретрансляционными вышками, старательно записав каждое слово. Когда я закончил, Эдди торжествующе ухмыльнулся и сказал, что может гарантировать целый подвал на первой полосе.
— Да, когда все всплывет наружу, поднимется большая шумиха, — хмыкнул он.
— На это и рассчитано.
После ухода Эдди я позвонил Трейси Маннос, и та уже в двадцать минут одиннадцатого связала меня с Лайлом Стоджем. Лайл и Марси вели не только пятичасовой, но и одиннадцатичасовой выпуск новостей. Лайл страшно обрадовался моему предложению дать интервью.
— Нам уже давно не терпится услышать ваши комментарии относительно данного дела! — воскликнул он. — Вы сможете подъехать в студию к одиннадцати часам?