— В новостях передавали, что с Грина сняли почти все обвинения. Как Анджела? — вздохнула Люси.
— Не то чтобы очень хорошо, но и не плохо. Общественное мнение по-прежнему считает ее продажной, но отдел внутренних расследований подтвердил, что она чиста.
— Порадуемся за ее детей.
— Грин старательно держался в стороне, так что сейчас он может достаточно убедительно от всего отпираться.
— А как же насчет предсмертного заявления Трули? — (Я рассказал Люси о Трули еще несколько недель назад.) — Это же законное доказательство.
— Совершенно верно, но поскольку при этом присутствовали только я, Анджела и Джо, наши показания легко поставить под сомнение. Так как я отказался работать на Грина, а он, в свою очередь, обвинил Росси в должностном преступлении, присяжные, скорее всего, не примут нашу версию событий.
— Что ж, в таком случае они, вероятно, будут правы, — помолчав, сказала Люси.
Я кивнул, хотя Люси и не могла этого видеть.
— Я не верю в то, что у Трули было тайное соглашение с Тедди Мартином. Соглашение составил Грин, и именно он сфабриковал улики против Притзика и Ричардса.
— Не сомневаюсь в том, что ты прав.
— Трули сказал правду.
— Охотно верю.
Я молчал, тупо уставившись на пузырьки в кастрюле с кипящим соусом. У меня опять свело плечи, и я уже жалел о том, что выпил столько вина.
— Тебе очень больно, да? — нарушила молчание Люси.
Я пошевелил языком, стараясь убрать привкус вина.
— Господь свидетель, очень.
— Ты так старался сделать все, как надо, но появляется этот человек, который просачивается сквозь существующую систему, разъедая ее.
— Он оскверняет правосудие.
«Оскверняет». Наверное, это во мне говорит мерло.
— О, Самец! — воскликнула Люси, и я буквально увидел, как она улыбается. — Правосудие не имеет никакого отношения к справедливости. Ты ведь и сам знаешь.
Допив мерло, я выключил плиту под соусом. Соус получился густым, с кусочками помидоров, оливками и изюмом. Я занимался готовкой, хотя есть мне совершенно не хотелось. Наверное, мне просто надо было найти себе какое-нибудь полезное занятие.
— Разумеется, знаю, однако это неправильно.
— Юриспруденция есть состязательный процесс, во время которого правосудию надлежит оставаться в рамках определенных юридических норм и следить за завершением игры. Правосудие — это окончательный вердикт. Оно не связано с понятиями добра и зла. Правосудие обеспечивает порядок. Но только люди способны обеспечить то, что ты называешь справедливостью.
— Господи, Люсиль, как я хочу, чтобы ты была здесь! — тяжело вздохнул я.
— Знаю. — Она говорила так тихо, что я с трудом разбирал слова. — Но ты по-прежнему Величайший в Мире Детектив, мой сладкий. Этого у тебя никто не отнимет.