Готье показалось, что тот сейчас испустит дух, но он ошибся: время этому еще не пришло и через несколько минут к раненому, казалось, снова вернулись слабые силы.
— Мессир Готье, вы, если я не ошибаюсь, дали обет? — еле слышным голосом спросил он.
— Да, — ответил Готье, — я поклялся отомстить за отца, убитого в Гиени, найти убийцу и отыскать могилу, чтобы прикончить на ней этого злодея.
— Вам известно, в каком городе его убили?
— Нет, не известно.
— И вы не знаете, где его могила?
— До сих пор не мог ее найти.
— Так вот, мессир! И у меня есть мать; она тоже не знает, в каком городе я получил смертельную рану и где будет моя могила. Но матери необходимо оплакать своего сына так же, как вам нужно оплакать вашего отца. Обещайте мне, сеньор, исполнить одно мое желание.
— Какое именно? — спросил Готье.
— Поклянитесь, что, когда я умру, вы положите мое тело в дубовый гроб и отправите его туда, куда я вам укажу, чтобы прах мой покоился в родной земле, среди любимых людей. А я, мессир, скажу вам, как погиб ваш отец и в каком месте ожидает он вечного воскресения.
— Да, я вам клянусь! — вскричал Готье де Мони. — Говорите же, скорее!
— Доводилось ли вам, мессир, слышать о знаменитом турнире, который состоялся в Камбре, в тысяча триста двадцать втором году?
— Ну да, разумеется, — ответил Готье. — Ведь там с честью сражался мой отец.
— Он там дрался на поединке с одним молодым человеком, — продолжал умирающий, — и ранил его так жестоко, что тот не только уже никогда не смог бы сесть на лошадь, но и был вынужден просить, чтобы его в носилках привезли в город Ла-Реоль, где жили его родители. Отец этого молодого человека был Жан де Леви, а мать — Констанция де Фуа, дочь Роже Бернара, графа де Фуа. Родители окружили сына заботливым уходом (для них это несчастье было тем ужаснее, что младший их сын еще лежал в колыбели), но этот молодой человек так и не поправился, он умер в том же возрасте, в каком умру я.
И вышло так, что спустя два или три года после его смерти, когда боль потери еще кровоточила в семье как свежая рана, мессир Леборнь де Мони, ваш отец, дав обет совершить паломничество в Сант-Яго де Компостелла, отправился в путь, свершил свой обет и, возвращаясь обратно, узнал, что его светлость Карл, граф де Валуа, брат короля Филиппа, находится в Ла-Реоле, приехал в этот город, дабы изъявить почтение своему августейшему союзнику[16]. Ваш отец пробыл в городе довольно долго, ибо его встретили там очень торжественно; слух о том, что ваш отец в Ла-Реоле, быстро распространился и достиг дома, который он поверг в траур. Вы должны согласиться, мессир, что подвергнуть себя таким образом мести отца убитого им человека означало искушать Бога: поэтому эта неосторожность привела к тому, к чему и должна была привести. Однажды вечером, когда мессир Леборнь де Мони возвращался из отдаленного квартала города во дворец его светлости графа де Валуа, его поджидали два человека: один из них был хозяин, а другой слуга. Хозяин обнажил меч и крикнул вашему отцу, чтобы тот защищался. Ваш отец дрался так смело, что начал теснить противника; слуга, увидев это, зашел сбоку и насквозь пронзил шпагой мессира Леборня де Мони.