Ваше Превосходительство, пора поворачивать на новый курс – предупредил меня мой флагманский штурман Крыжановский.
— Передать по радиотелеграфу на корабли, координаты нового курса, ведущего к Мемелю, поворот в 20–05.
Но пройдя, в этом молоке два часа по новому курсу, первым не выдержал князь Черкасский.
— Ваше Превосходительство, если мы так и дальше пойдем, ничего не видя в этом молоке, то кто-то может налететь на свой корабль, или ещё хуже налететь на мину. Тут в районе Мемеля столько понаставлено минных полей как наших, так и немецких. Что мы в любой момент можем, не зная своего местоположения выскочить на одно из них, и не дай Бог, кто-то подорвётся вблизи немецкого порта. В любом случае это будет означать конец операции, затонет корабль или получит повреждения, то нам предстоит его сопроводить до своих вод. Так может, отложим бомбардировку на утро, может тогда туман рассеяться.
— Если только? туман разойдется к этому времени, и мы сможем подойти к берегу – продолжил дальше я за Черкасского – а может и не разойдется. Тогда нам надо разработать другой план как нанести урон противнику. Николай Николаевич, рассчитайте курс на Готланд и передайте его всем остальным кораблям. А также передайте им, чтоб по мере возможности все собрались в 10-и милях юго-восточнее Хоборга, на южной оконечности острова.
Глава третья. Первый толчок в изменении истории
Капитан 1-го ранга Гадд поступил так, как посоветовал ему Бахирев. Он поднялся севернее Бокшера на восемь миль и встал на якорь. В северной части Балтийского моря, погода была более благоприятна, дальность видимости составляла в пределах пяти миль. Иногда она, то увеличивалась, то опять уменьшалась, но не превышала восьми миль. Эсминцы мерно покачивались на волнах, встав полукругом, концы которого смотрели в сторону финского берега. В полной боевой готовности постоянно находились два эсминца. На палубах постоянно находились сигнальщики, которые осматривали горизонт, стараясь не пропустить ни одного дымка, и комендоры, готовые в любой момент открыть огонь. Остальные в это время отдыхали, ожидая своего срока на вступление в дозор. Так они простояли почти десять часов, но пока было все без изменений. Георгий Оттович уже начал сомневаться в словах Бахирева, в том что, противник соизволит прийти сюда на минную постановку, и наметил себе, если до 23–00 корабли не покажутся, то он снимается с якоря и уходит на базу. Но вот в 20–10 вдруг туман приподнялся над морем, как будто какой-то великан приподнял одеяло над постелью, и решил посмотреть, что под ним находится. Примерно также вышло и здесь. Видимость резко увеличилась и сигнальщики увидели дымы, приближающихся с юга кораблей на удалении пятнадцати миль, это продолжалось пару минут, как туман снова стал опускаться на море, отгораживая корабли друг от друга. С немецких кораблей, ничего не заметили, так как эсминцы стояли без хода и не дымили сильно. Да и силуэт у эсминца всё же на много меньше, чем у крейсера.