– Марина Александровна, пожалуйста, больше никогда не обзывайте меня Лапонецким! – А для пущей убедительности добавил: – Ну, я же, например, не обзываю вас Цигельман!
Этот случай поставил меня перед необходимостью поменять ему фамилию на мою, родовую. Но заниматься бюрократической волокитой было уже некогда. Я решила сделать это сразу по возвращении.
Поскольку Грегори при подаче документов на регистрацию брака безапелляционно записал меня под своей фамилией, я и подумала, что, таким образом, возможно, разрешится еще одна проблема – мы с сыном наконец-то будем значиться под одной! Пусть не родовой, зато вполне Стильной!
К Нью-Йорку мы подлетали уже в темноте. На мне были наушники, в которых звучал чародейственный голос Луи Армстронга, напевающий, как прекрасна земля. Бесспорно, земля прекрасна. И грустна. Порой. Особенно грустна вечерняя земля. Когда летишь над нею, неся в себе непосильный груз. Знаю это, знаю. Потому что я – тот самый «уставший», если верить классику. Я лечу, лечу, лечу. Мне, наконец, дарована возможность стряхнуть этот самый груз, отдать себя в руки посланному судьбой человеку и обрести вечный приют, а быть может, и прощение в его крепких объятиях.
Пролетая над пронизанным сверкающими нитями автострад незнакомым городом, над этим отливающим мириадами подвижных огней Нью-Йорком, так похожим сверху на сказочный гигантский муравейник, я испытываю самые противоречивые чувства. Этот загадочно мерцающий город по-прежнему представляется мне киновидением, не имеющим к моей жизни никакого отношения. В груди тревожно подсасывает. Я ли это? Со мной ли это? Туда ли я попала? В нужном ли направлении лечу?
Глава 27. Очень странный день
6.00. Вторник
Странности начались еще с вечера. На автоответчике Стила звучал вкрадчивый женский голос, умоляющий его о встрече. Я увидела, как Грегори изменился в лице, прослушав сообщение. То была его предыдущая пассия, о которой он изредка вспоминал.
С Лёлей он познакомился на одной из русских вечеринок. Заглянул туда случайно, вместе с Матвеем Голдшмитом, который уговорил составить ему компанию. Девушка сразу приковала к себе внимание яркой внешностью и непринужденным поведением. Она танцевала. Одна. Так, словно никто ей не был нужен. Демонстрируя стройные ноги, роскошные волосы, грудь пятого размера. Позже выяснилось, что она совсем недавно эмигрировала в Штаты с Украины и пыталась устроиться на работу в модельное агентство. Увидев Стила, сама подошла к нему, и он не смог устоять против исходящей от нее животной притягательности. С вечеринки они ушли вместе. Лёля уверяла Стила, что влюбилась в него с первого взгляда, и он охотно в это верил. Она перебралась к нему, оставила поиски работы, два года жила за его счет и с методичной настойчивостью подталкивала к браку. Однако Грегори, опекаемый бдительными лойерами, этого успешно избегал. Он расстался с Лёлей за полгода до нашего знакомства, заподозрив вдруг её в неискренности и меркантильности. Как ей удавалось это скрывать прежде – неясно. Расставание далось ему непросто. Она была бесподобной любовницей. Стил вспоминал о Лёле спонтанно, чаще всего в тот момент, когда у нас с ним что-то не ладилось. Он исподволь ставил мне в пример ее неуемный темперамент и всепоглощающее влечение к нему. Лёля умело и тонко демонстрировала вожделение в любом месте, невзирая даже на присутствие посторонних лиц. Это было то самое, чем, собственно, она его подкупила и привязала к себе. Грегори вслух смаковал воспоминания: о, как она умела любить… в различных декорациях! Например, однажды в ресторане, держась за его руку, внезапно испытала оргазм. Высший пилотаж, не так ли? Мне далеко до подобных умений. И уникальных способностей. Так красиво соврать даже я не способна! Чтоб проницательный Стил не распознал бы откровенного одурачивания, поверил бы в подобную нелепицу и неустанно бахвалился после, какие сильные эмоции способен он возбуждать в юных девушках.