Незадолго до нашего отъезда в Южную Каролину Лёля ему звонила. Умоляла об «уединенции».
– Представляешь, Алечка, я честно сказал ей, что повстречал другую женщину, с которой чувствую себя счастливым, а она мне на это: «Не верю, что кто-то, кроме меня, составил бы тебе достойную пару, Грег. Вспомни, как колышется при виде тебя моя грудь, Грег. Ты хочешь, чтобы она колыхалась для кого-нибудь другого?»
Грегори гордился твердостью, с которой смог отказаться от предлагаемых ею благ, однако после того разговора ненадолго впал в печальную отрешенность. Наверное, прокручивал в памяти свои недавние рефлексии. А быть может, невольно сравнивал то, что имеет рядом, с тем, от чего отказался?
Сказать, что мне были безразличны эти его переживания, я не могла. Ведь они добавляли еще больше горечи к моей махровой внутренней неуверенности.
Зачем она звонит вновь? Какое бесстыдство! Грегори не желает говорить с ней, тем более встречаться. С трудом удерживаясь от расспросов, с деланным безразличием прошу показать мне фотографию его бывшей подружки. Чтоб понимать, кем он пренебрег в мою пользу. Грегори открыл дверь в кладовку, достал с полки коробку с фотографиями. Коробка называлась «Лёля». Ее там было столько!.. Во всех видах. Грегори показывал мне фотографии одну за другой, комментируя каждую с какой-то плохо скрываемой горделивостью.
Лёля и впрямь хороша собой. Брызжущая спелостью, ладно скроенная гарная дивчина. Она на голову выше Стила. За счет выдающегося бюста кажется больше, крупнее. Рядом с ней на фото он выглядит щупленьким, невзрачным, тщедушным ботаником, а вовсе не представительным доктором экономики. Однако чем дальше я рассматриваю фотографии, тем грустнее мне становится. Соперничать с Лёлей бессмысленно. Она определенно создана для любви и ублажения мужских амбиций. Я же непонятно для чего вообще создана. Как только Грегори обратил на меня внимание после такой фотомодели?
– Милая моя, – снисходительно произносит он, – Лёля в прошлом. Я ее уволил! Всё, нет ее. Она дважды подряд серьезно прокололась, а проколов я не прощаю. Тебя я выбрал сам. Именно с тобой захотел связать свою жизнь. С Лёлей такого желания у меня не возникло. Она была красивой игрушкой, капризной и требовательной. Ты же настоящая, искренняя, и тебе я верю. Понимаешь? Ты – заря моя последняя. Запомни это.
И я успокоилась. До утра.
А разбудив меня на рассвете, Грегори принялся упоенно рассказывать, что именно Лёля обожала делать с ним, едва проснувшись, и чего я почему-то не делаю. И чему совсем не хочу учиться. Наверное, потому что в моей жизни до него не было настоящих мужчин. Но теперь-то такой вот мужчина есть! И я должна слушать, что он говорит, не филонить, а с удовольствием осуществлять его вполне естественные пожелания…